– Затем, чтобы ты еще раз не заложила свой дом.

Немного успокоившись, Настя спросила:

– Дом все-таки мой? Это правда?

– Он твой, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Теперь ты больше не наделаешь глупостей.

– А если ты умрешь?

Услышав этот вопрос, Елена Петровна взяла за руку Вячеслава Алексеевича.

– Когда я умру, – сказал он, – дом перейдет к Людмиле.

– Она меня выгонит!

– Я распоряжусь, чтобы не выгоняла. На ее порядочность ты можешь рассчитывать. Езжай домой и подпиши договор.

Дождавшись, когда Настя уедет, Вячеслав Алексеевич и Елена Петровна в последний раз обнялись с Дайнекой, сели в машину и выехали из двора.

Дайнека и Тишотка, как две сироты, остались стоять у подъезда. Было так грустно, что, повернись время вспять на пять минут раньше, Дайнека собрала бы свою сумку, сгребла бы Тишотку и уехала бы вместе с отцом.

Решив заплакать, Дайнека передумала, потому что в этот момент во двор въехала полицейская машина, и оттуда вышел следователь Кротов:

– Здравствуйте, Людмила Вячеславовна! Заехал наудачу. Мне нужно вам кое-что передать…

Она спросила:

– Как идет расследование?

– Сторож Ефимов пошел на поправку, к нему из Тулы приехала жена. Она точно его выходит.

– Он уже дал показания?

– И он, и Алексей Черемных.

– Кто убил Велембовского?

– Черемных. Старик рассказал ему о сокровищах, когда продавал золотую тарелку. Заправщик стал за ним следить, проломил пол и разорил временный тайник. Похитив гребень, браслет и бляшки. Когда заправщик понял, что вы с отцом разыскиваете его из-за античной монеты, он испугался и на всякий случай убил старика. Побоялся, что тот расскажет о золотых украшениях и цепочка приведет к нему самому.

– Шнырева тоже убил он?

– Да.

– Его-то за что?

– Если коротко: по пьянке Шнырь рассказал сторожу, что видел, как Черемных убивал Велембовского. Тот, в свою очередь, тоже по пьянке, рассказал об этом заправщику и тем самым подписал приговор Шнырю и себе. Если хотите знать, у меня сложилось стойкое впечатление, что Глеб Велембовский, как неглупый, интеллигентный человек, осознавал ценность всех этих предметов. Но он хотел есть и не собирался заживаться на этом свете.

Дайнека добавила:

– Он продавал их втихаря, потому что не хотел, чтобы отца назвали вором.

– Вениамин Велембовский похитил большие ценности. К тем, что конфискованы в Туле, добавилось еще сорок наименований.

– Откуда они взялись? – удивилась Дайнека.

– Позапрошлой ночью на Калужском шоссе разбился ваш знакомый, пасынок Алехина Влад Делягин.

– Он жив?… – Дайнека задала этот вопрос, теряя сознание.

Кротов поддержал ее под руку и покачал головой:

– Делягин погиб. Как считает Алехин, он ехал в деревню, в дом умершей бабки. Вероятно, хотел там отсидеться, но не доехал. В его машине обнаружены золотые предметы скифской культуры в количестве сорока единиц. – Кротов повертел пакет, который держал в руках, и продолжил: – Признаться, когда я узнал, что вы проникли в заброшенный дом с пасынком Алехина, я заподозрил вас в преступном сговоре с ним, однако не нашел никаких подтверждений. Делягин не был убийцей, он просто был ловким человеком.

– Я здесь ни при чем, – тихо проронила она.

– Мне это известно. – Кротов протянул ей пакет: – Это вам!

– Что это?

– Обнаружено при обыске в мастерской у Делягина. На пакете написано ваше имя.

– Я вижу.

– До свидания! – Кротов улыбнулся. – А лучше – прощайте. Надеюсь, больше не увидимся. – Усевшись в машину, он хлопнул дверцей, но потом опустил стекло и крикнул: – А дом, кстати, вчера снесли!

Кротов уехал, и Дайнека с Тишоткой пошли домой.

Войдя в квартиру, Дайнека положила пакет на стол и села рядом. Она долго смотрела на коричневую оберточную бумагу и на округлые буквы на ней: «Для Дайнеки». Наконец разорвала ее и достала картину, на которой был изображен домик у реки, сквозь высокие деревья проглядывало розовое небо, и солнце шло к горизонту.

В дверь позвонили. Дайнека обернулась и замерла. Тишотка выбежал в прихожую и, глядя на дверь, завилял хвостом.

Дайнека открыла дверь. На пороге ее квартиры стоял Джамиль – живой, родной и такой любимый. Она бросилась к нему, прижалась и почувствовала, что слова любви рождаются заново – как солнечный свет, как ветер или тишина ожидания.

– Я очень тебя люблю.