Хорошенькое дело, вылететь на маршрутный полет еще в темноте при отсутствии необходимых аэронавигационных приборов и по компасу найти незнакомый аэродром подскока! Да и вооружение Ил-2 не совсем подходит под степень уязвимости кораблей, одна надежда, что придется атаковать транспорты, а не крейсера или линкоры.

В конце июля еще рано светает, перелет на промежуточный аэродром прошел с нервотрепкой, но без происшествий, садиться на незнакомый аэродром с боевой нагрузкой удовольствие ниже среднего, а ежели чего сдетонирует!

Кроме шести пилотов в одном из самолетов, в люке, позади летчика, перевезли авиамеханика звена старшего техника-лейтенанта Ившина, чтобы он руководил заправкой и подготовкой самолетов к боевому вылету на случай, если местные техники не обучены эксплуатации Илов.

Промежуточный аэродром, оказавшийся небольшой ровной площадкой в поле, уже готовился к эвакуации на случай быстрого подхода немцев. Ил-2 там знали, на стоянке были замаскированы три Ила, а к нашему прилету туда перегнали шесть американских самолетов-истребителей, имеющих большую дальность полета.

Пару часов отдохнули, пока техсостав заканчивал подготовку и проверку самолетов, собрались на предполетную подготовку, еще раз уточнили маршрут, повторили, как будем заходить и как действовать в нештатных ситуациях, но всего не угадать.

Связавшись со штабом о начале операции, чтобы предупредили наших истребителей, сели по машинам. Запустили моторы, на часах 13.45, почти середина летнего дня, но погода благоприятствует. в воздухе дымка, облачность редкая, но низкая кучевка с нижним краем метров в шестьсот. Свежих данных авиаразведки не было, есть ли суда в Керчи, нет? Обдумывая операцию, я задал себе вопрос. а зачем немцам перебрасывать корпус из-под Севастополя на Кавказ через Керчь, а не сразу из Севастополя? Наши самолеты уже были оборудованы станциями РСИ-4, что было большой редкостью и давало огромное тактическое преимущество. Не надо было сосредотачиваться на самолете командира, следя за его командами, передаваемыми покачиванием крыльев, теперь в небе каждый чувствовал себя не одиноким и мог получать команды по приемнику. Лететь должны были плотным строем, но еще на земле мы разбились на условные пары для прикрытия от возможных атак. В ведущем я был уверен на сто процентов, им был командир нашего звена зам. командира эскадрильи Иван Бибишев – крепкий и широкоплечий молодой парень из Мордовии. Он был на одиннадцать лет младше меня, но уже успел проявить себя как отличный летчик, как говорят. «летчик от бога».

Повернув от линии фронта, мы сразу набрали высоту в полтора километра и только потом повернули на запад. Сопровождать нас поднялись шесть истребителей, одна пара сразу ушла вперед на разведку, остальные, набрав высоту, патрулировали над нами. На такой высоте было лучше ориентироваться, и потом мы хотели пройти над дымкой и облаками. Полет был достаточно долгим в плотном строю. Мы знали, что по линии фронта, где мог появиться воздушный противник, вылетели еще несколько звеньев истребителей, чтобы связать боем фашистские самолеты. Небо не было спокойным. где-то севернее нас шел воздушный бой, немецкие пикировщики штурмовали оборонительные позиции наших войск, но мы прошли незамеченными. На боевом курсе разделились. По плану. первая группа из четырех самолетов должна была подавить ПВО порта, оставшаяся пара сходу атаковать обнаруженные корабли, при возможности делать столько заходов, сколько позволит боезапас.

Перелетели Тамань, в гавани Керчи я насчитал четыре небольших транспорта.

Налет для немцев был неожиданным, ПВО себя проявило не сразу, поэтому вся группа, выбрав цели, атаковала суда, стоящие у берега. Атака получилась продуктивной. в первом же заходе кому-то из эскадрильи удалось накрыть бомбами один транспорт. Полетели брызги. Полого спикировав на выбранное судно, я сбросил бомбы, но, те упали с перелетом, взорвавшись у берега. Слабый зенитный огонь позволил развернуться над городом и пойти на второй заход. Илы штурмовали гавань реактивными снарядами и пушками. Я довернулся на свою цель и со снижением с разных дистанций выпустил шесть бронебойных РС, как минимум две ракеты попали в палубу, я увидел взрыв и затем огонь, идущий от транспорта. В целом три судна получили серьезные повреждения. Такой удачи я и не ожидал.

Немцы опомнились и усилили зенитный огонь. Одни из истребителей сопровождения был сбит и упал на город.

Выполнив по два захода, эскадрилья легла на обратный курс. Среди штурмовиков потерь не было. Катастрофа случилась на обратном пути. Я так и не понял, что произошло, связь молчала, но сразу три Ила не вернулись с боевого задания. лейтенанты Резник и Сидоров, а также ставший летчиком воентехник 2 ранга Белов. Что послужило причиной. ошибка летчиков, техническая неисправность или внезапная атака истребителя. В этот день в воздушных боях было сбито еще семь советских самолетов участвующих в нашем прикрытии, по неточным данным потери немцев составили до пяти самолетов, но их типы и места падения неизвестны. На моем самолете только несколько пробоин от пуль в фюзеляже за кабиной, силовой каркас и тяги целы.

Несколько дней мы провели на аэродроме ожидая, что, может быть, кто-нибудь из летчиков вернется, придя пешком. Самолеты упали явно недалеко. На поиски отправилась небольшая группа во главе с Ившиным.

Мы были возле самолетов, когда к нам подбежал запыхавшийся комендант аэродрома.

– Немцы на окраинах Армавира, танки и пехота, есть сведения, что они заходят и с севера, Новомихайловское взято в клещи, есть приказ немедленно спасать боеготовые самолеты, остальную технику уничтожить и личному составу на имеющемся транспорте уходить на восток.

Опять отступаем, но хоть самолеты не бросаем. А как же авиамеханик Ившин, отправившийся на поиски упавших самолетов? Будем надеяться, что группа успеет вернуться до общего отхода. В любой момент могут ударить немецкие бомбардировщики, если разбомбят поле, уже не взлетим. Можно было попытаться помочь обороняющимся частям силами оставшихся штурмовиков, но приказ был спасать технику, и мы поднялись в воздух, взяв курс на Дон.

Василий Ившин в часть не вернулся, предположили, что попал в плен. За успешный боевой вылет начальство пообещало представить нас к наградам. После возвращения в родную часть, с учетом общих потерь, не получив наград и званий, я уже стал считаться «стариком», что давало мне общее уважение боевых товарищей. Коллеги с моим мнением считались, а командиры знали, что меня можно отправлять на любые ответственные задания. Что касается личных страхов, тут я пока умолчу.

12 августа выдался жарким во всех отношениях. С раннего утра, считай с ночи, несколько самолетов 688-й ШАП приняли участие в налете на немецкий аэродром Обливское. От «нас» летали штурман полка Скляров и зам. командира эскадрильи Бибишев, чьим ведомым я был в налете на транспорты. Группа вернулась домой без потерь, доложив об уничтожении нескольких десятков самолетов. Я в налете не участвовал. Мы готовились к иному заданию. Звено из четырех Ил-2 должно было нанести удар в прифронтовой тыл в районе станции Нижнее-Чирской, где располагался железнодорожный мост через Дон, захваченный немцами несколько дней назад. По нему немцы организовали движение поездов. В нашу задачу входило сорвать железнодорожные перевозки. Возглавлял звено командир эскадрильи, двадцатичетырехлетний Толя Кадомцев, его ведомым был назначен двадцатиоднолетний старший сержант Елашкин, моим ведущим стал лейтенант зам. командира эскадрильи Иосиф Ситник – самый старший в нашей группе, лет тридцати пяти. Поднялись в воздух утром в 7.45. В воздухе дымка, то ли природа бузит, то ли идет дым от пожарищ, но облака редкие и высокие, день как день. Поднялись на километр. Нас сопровождает эскадрилья из восьми И-16. Наконец то, через год войны, начальство уяснило пагубность вылетов без истребительного прикрытия, сколько остовов илов и останков летчиков остались лежать в бескрайних просторах России за этот роковой год.