Идея была хороша, подобный садовый уголок стал бы прелестным комплиментом его величеству. Но золотые рыбки Традесканта были так же неуловимы, как ласточки зимой. Что только он не делал с этим ручьем — рыбки все равно ухитрялись проскальзывать вниз по течению и смешивались с другими породами. На одном уровне — серебристые рыбки, наследующем — радужная форель, а на четвертом уровне пятнистый карп, который всех их сжирал.

Традескант пытался разгородить уровни сеткой, но рыбки запутывались и гибли. Он попробовал построить низенькие дамбы из камней, но тогда вода застаивалась и ручеек переставал журчать и переливаться с одного уровня на другой, как ему полагалось. И что еще хуже, когда вода застаивалась или текла слишком медленно, она становилась зеленой и мутной, полностью скрывая рыбок.

Следующей задумкой было создание небольшого заборчика из маленьких стеклышек, который вода могла преодолеть, а рыбы — нет. Это решение было расточительно дорогим — использовать драгоценное стекло для причуды. Традескант долго хмурился, потом взял маленькие кусочки стекла, тщательно скругленные по краям, чтобы не поранить рыб, и поставил их в ряд с небольшими зазорами для воды. Закончив работу, садовник распрямился.

Ноги ломило от пребывания в холодной воде, спина затекла, поскольку он трудился согнувшись. Пальцы онемели от холода — был всего лишь март и по ночам еще случались заморозки. Джон деловито потер руки о штаны из домотканой ткани. Кончики пальцев посинели. Уже смеркалось, и он с трудом различал результаты своих усилий, но слышал музыкальный плеск воды, стекавшей вниз в следующий бассейн на следующей террасе. Тут одна золотая рыбка подплыла к стеклянной преграде, ткнулась в нее носом и вернулась назад к центру пруда.

— Вот ты где у меня, — проворчал Традескант. — Поймал тебя, маленькую мерзавку.

Искренне порадовавшись собственному успеху, он надел на голову шляпу, собрал инструменты и направился к своему сарайчику, чтобы почистить инструменты и оставить их там, а самому пойти домой обедать. Вдруг раздался шум; садовник остановился и напряг слух. К парадной двери во весь опор мчалась лошадь, стуча копытами по долгой, эффектной, извилистой подъездной аллее.

Заметив Традесканта, курьер прокричал:

— Его светлость дома?

Джон посмотрел на ярко освещенные окна и ответил:

— Да. Скоро будет ужинать.

— Проводи меня к нему, — попросил всадник.

Он соскочил с коня и бросил поводья, будто породистое животное ничего для него не значило. Джон, с трудом отвлекшись от мыслей о желтых цветах, подхватил поводья и позвал грума. Когда тот прибежал, садовник передал ему коня и повел курьера в дом.

— Где герцог? — спросил Джон у слуги.

Тот кивнул в сторону двери.

— Молится в библиотеке.

Традескант постучал и переступил порог.

Бекингем раскинулся в кресле за роскошным письменным столом и лениво поигрывал золотой цепью, темные глаза были прикрыты. Его капеллан читал вслух молитвы. При появлении садовника лицо герцога осветилось.

— А вот и мой кудесник Джон! — воскликнул он. — Входи, Джон! Ну как, удалось тебе заставить воду течь вверх по склону?

— Там человек со срочным известием от короля, — сообщил Традескант и втолкнул курьера в комнату.

— Вам следует отправиться в Теобальдс, — выпалил курьер. — У короля лихорадка, и он зовет вас. Говорит, что ждет вас немедленно.

Бекингем насторожился и замер, как замирает кошка, узревшая добычу. Потом резко поднялся из-за стола и устремился в свои покои, собираясь переодеться.

— Коня мне! Джон, возьми себе коня. Составишь мне компанию. Ты знаешь дорогу лучше всех. И прихвати слугу. Как его величество? — бросил он через плечо.

— Скорее печален, чем болен. — Курьер трусцой бежал за Бекингемом. — Но повелевает, чтобы вы приехали. Принц уже там.

Взлетев по лестнице, герцог сверху посмотрел на Джона; вспышка честолюбия озарила его лицо.

— Может быть, сейчас! — провозгласил Бекингем и исчез в своих покоях.

Джон распорядился подготовить лошадей и послал гонца на кухню с просьбой уложить котомку с едой и питьем. Он ничего не сообщил Элизабет. Ощущение напряженного ожидания, исходившее от молодого герцога, зов приключения и чувство, что он живет в великие времена, — все это было слишком, чтобы помнить о семейных узах.

Когда герцог, громыхая, скатился по ступеням, такой красивый в длинной накидке и в сапогах для верховой езды, Джон уже сидел на одной доброй лошади, а вторую держал за поводья. Слуга, которому предстояло их сопровождать, появился на пороге конюшни.

Герцог посмотрел на Традесканта и искренне произнес:

— Спасибо.

Тот улыбнулся. Основным недостатком огромных дворовых хозяйств была медлительность. Мясо подавали наполовину остывшим, охоту приходилось планировать за много дней, и она всегда начиналась с многочасовым опозданием. Ничего нельзя было сделать по мгновенной прихоти, все нужно было готовить заранее. Так что это был величайший талант Джона — раздобыть на конюшне лошадь, уже вычищенную и рвущуюся в путь.

— Ты сможешь скакать верхом? — с сомнением спросил Бекингем, оглядывая одолженные у кого-то штаны и сапоги Традесканта.

— Вас доставлю, не сомневайтесь, — заявил садовник.

Его лошадь пошла первой. Ровной рысью они выехали со двора, оставив холодное серебро луны по правую руку. Джон направился на запад в сторону Уолтем-Кросс.

За свое двадцатичетырехчасовое путешествие они поменяли лошадей два раза. В первый раз стучали в дверь гостиницы до тех пор, пока владелец с большой неохотой, узрев золото в руках Традесканта, не одолжил собственных лошадей. Во второй раз, когда они нигде не могли найти лошадей, то попросту украли их из конюшни. Джон оставил записку их владельцу, в которой утром тому предстояло прочесть, что он оказал большую услугу великому герцогу и может обратиться к нему за вознаграждением.

Бекингема веселила предприимчивость Традесканта.

— Клянусь богом, Джон, ты зря теряешь время в своих садах. Тебе надо быть по меньшей мере генералом.

Похвала заставила Традесканта улыбнуться.

— Я же пообещал, что доставлю вас, и я это сделаю, — просто сказал он.

Герцог кивнул.

— Теперь я никогда не буду путешествовать без тебя.

Уже светало, когда они, совсем измотанные, достигли поворота на парадный въезд в Теобальдс. Сверху вниз на них смотрели темные окна дворца. Джон поднял глаза туда, где большой эркер выступал из стены, как палуба полуюта на парусном судне. Сквозь щели в ставнях просачивался свет множества свечей.

— В покоях короля не спят, — сообщил Традескант. — Мне пойти первым?

— Иди и осмотрись, — велел Бекингем. — Если король спит, я вымоюсь и отдохну. Возможно, завтра меня ждет великий день.