Стромов пододвинул к ней маленькую коробочку с линзами серого цвета и пол-литровую бутылку с прозрачной жидкостью.

— Сколько я должна выпить?

— Достаточно пары глотков. Я немного увеличил процент действующего вещества.

— Что в нем? — она с любопытством повертела бутылку в руках.

Однажды Кир уже напоил ее подобным раствором, но так и не признался, что в него входит. Только сказал, что его создал Павел Мещерский — тот самый, что создал и первых веров.

— Несколько химических соединений, открытых моим приемным отцом.

Эти слова заставили Лику задуматься. Делая те самые пару глотков, она машинально крутила в пальцах пластиковую крышечку.

— А на анализ крови это влияет?

— Да, — в голосе Кирилла сквозило явное нежелание продолжать эту тему. — На время камуфлирует альфа-ген.

— Значит, это благодаря ему тебя не вычислили за все эти годы…

Внезапно ее осенило.

— Кир… — она подняла на Стромова просветлевший взгляд. — Это же панацея!

— Что? — он нахмурился.

— Ну, этот коктейль. Помнишь, ты говорил, что он вгоняет Внутреннего Зверя в искусственную спячку. То есть помогает сознанию подавить животные инстинкты. Я права?

— Допустим. И что из этого?

— А ты не понимаешь? — она с горячностью вскочила из-за стола и заходила по кухне, сжимая в руках бутылку с коктейлем. — Этот препарат позволит верам стать полноправными членами общества! Как и ты, они смогут жить среди людей и не бояться, что не смогут себя контролировать…

— Нет! — он резко ее оборвал. — Даже не думай.

— Но почему? — она потрясенно уставилась на него. — Разве тебе нравится, что твои соплеменники живут, как в тюрьме, в своих резервациях?

— Это их проблемы.

— Кир! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Эти резервации — настоящее гетто!

Губы Стромова раздвинула ледяная усмешка.

— А ты была хоть в одной?

— Н-нет… — Лика на секунду смешалась. — Но это не важно! Лукаш Каховский, его жена, их ребенок — все они добровольно стали лабораторными крысами! И ради чего? Ради вот этой штуки, которая уже, оказывается, существует! Я уверена, если изучить ее состав и его действие, то можно создать препарат, который позволит Каховскому контролировать оборот.

— Мне это не интересно.

Слова Кирилла припечатали Лику, точно пощечина. Она заглянула ему в глаза и осеклась. В них не было ни единой искры тепла, сочувствия или сострадания к ближнему. Нет. Там светилось полнейшее равнодушие. А еще — предупреждение.

Лика почувствовала, что стоит на краю той самой пропасти, в которую так боится упасть.

Что бы ни скрывал этот мужчина, ей не стоит об этом знать.

* * *

Итак, судьба в лице Генри Неймана предоставила ей целых десять дней передышки.

Десять дней, чтобы научиться себя контролировать.

Десять дней, чтобы привести в порядок душу и мысли, и научиться жить в новых обстоятельствах.

Десять дней — это много?

Нет, Лика была уверена, ей не хватит и месяца, потому что рядом с Кириллом она теряла себя. Ее разрывали противоречия и сомнения. С одной стороны, ей хотелось покориться ему, плюнуть на гордость и позволить этому мужчине самому все решать. А с другой — Лика ощущала небывалый прилив строптивости и упрямства, чего раньше с ней никогда не случалось.

Ее настроение менялось ежесекундно. Вот только что она таяла от желания прильнуть к Кириллу, обнять, уткнуться губами в его колючую щеку. А через мгновение ей уже хотелось вцепиться ему в глаза, шипя, точно разъяренная кошка.

В глубине души она понимала: так долго продолжаться не может. Ей нужно определиться и сделать свой выбор. Но как это сделать, если Кир провоцировал ее на каждом шагу?

Их первый же рейд по магазинам едва не закончился скандалом в бутике нижнего белья. Там Кир потребовал, чтобы Лика продемонстрировала ему на себе то, что будет покупать.

Конечно же, она отказалась. И, конечно же, он начал настаивать на своем. Для начала забраковал скромные хлопковые трусики, которые она выбрала, и сам отобрал несколько гарнитуров из шелка и кружев. А когда Лика заявила, что не наденет их добровольно, он с ледяной ухмылкой ответил, что ее согласие и не нужно. Он просто сдерет с нее то, что ему не понравится, и запрет в спальне голой.

— Возможно, — добавил он, прожигая девушку красноречивым взглядом, — это немного остудит твой пыл.

Лике не нужно было читать его мысли, чтобы понять: он вполне способен выполнить эту угрозу. Она хотела ответить ему какой-нибудь едкой фразой, но осеклась: рядом стояла работница бутика — элегантная, ухоженная брюнетка, словно сошедшая с рекламы салона красоты. И эта брюнетка бросала в сторону Кира восхищенные взгляды.

Лика поймала один из этих взглядов, и червячок ревности уколол ее в самое сердце. Скрипя зубами, она вынуждена была подчиниться. С наклеенной улыбкой взяла из рук продавщицы гарнитуры и направилась в сторону примерочной.

Она слышала, как за ее спиной Стромов сделал шаг в сторону брюнетки и что-то сказал. В ушах зашумело. При мысли, что эта женщина заинтересовала Кирилла, Лика почувствовала дурноту. Нет, что бы там ни было, делиться своим мужчиной она точно не будет!

Кусая губы, Лика выбрала из предложенного белья самое откровенное. Стринги из черного шелка с тонкими кружевными вставками кроваво-красного цвета и такой же бюстгальтер. К этому гарнитуру прилагались еще чулки с поясом.

Надев все это, Лика решила, что похожа на элитную проститутку. Но раз Кирилл хочет видеть ее такой, что ж, она доставит ему это удовольствие!

Глубоко вдохнув, она решительно отдернула занавеску и вышла в зал.

Брюнетка стояла за стойкой у кассы; Стромов, повернувшись боком к примерочной и облокотившись на стойку, белозубо ей улыбался. Лике хватило одного только взгляда, чтобы увидеть все это. Увидеть, как ее мужчина флиртует с другой. И тигрица, которую она целый день безуспешно пыталась приручить, снова подчинила себе ее тело и разум.

Плавной походкой хищницы Лика двинулась в сторону кассы. Она видела, как спина Стромова напряглась. Как на его плечах под одеждой обозначились мышцы. Он учуял ее приближение и медленно, очень медленно повернул голову в ее сторону. И застыл. Улыбка замерла у него на губах, в глазах под синими линзами промелькнуло настоящее потрясение.

— Ну, как? — с непринужденной усмешкой Лика подняла руки и вытащила шпильки из плотного узла на затылке. При этом ее грудь в кружевах обозначилась еще резче, а соски натянули шелк. — Нравится?

Волосы веером рассыпались по плечам. Она небрежным жестом откинула их за спину.

Стромов молчал, уставившись ей прямо в ложбинку между грудей. Он не мог найти слов, которые подошли бы к данному случаю. Перед ним стояла его собственная ожившая эротическая мечта. И ее присутствие невозможно было игнорировать. Как невозможно было игнорировать напрягшийся член, которому моментально стало тесно в штанах.