Подошедший к нам Дориан поклонился сначала учителям, а затем и мне:

– Я очень рад, что операция прошла успешно. Это было поистине впечатляюще.

– Ты тоже выглядишь сегодня впечатляюще, – ответил я ему. Наш оборотень-кот смастерил себе из двух металлических листов панцирь на спину и на грудь, и на нём уже виднелись следы когтей и вмятины. Кроме того, он был в жёлтой строительной каске и военных сапогах, и в одном голенище застрял сломанный змеиный зуб.

– Ты прав, обычно я так не одеваюсь. Но лучше проявить осторожность, чем отправиться в переполненную больницу.

– А знаешь, каска тебе идёт, можешь и просто так носить, – сказал я.

Постепенно я осознал, что произошло, что нам удалось сделать. Мы победили Миллинга! Остановили Великий день мести! И помогли – очень надеюсь на это – восстановить мир. Просто невероятно! Я даже не чувствовал боли – я испытывал огромное облегчение. Больше всего мне хотелось лечь на землю, закрыть глаза и наконец-то отдохнуть. Я очень устал от борьбы, страха и невероятного напряжения последних дней.

С другой стороны, я слишком взвинчен, чтобы спать. Действительно ли мы победили? Мы же ещё не знаем, как обстоят дела в других уголках страны. Может, там продолжаются сражения? Дошла ли туда новость о поражении Эндрю Миллинга и его неприглядных делишках?

Наши коста-риканские друзья тоже подошли к нам. Морин с любопытством разглядывала обмякшее тело Эндрю Миллинга. Близорукому Альфредо в обличье муравьеда пришлось обнюхать пуму, чтобы убедиться, что на земле действительно лежит наш грозный противник.

– Я так рад, так рад, – повторял он снова и снова и тайком проглотил парочку муравьев, пробегавших у Миллинга по животу. Никто ему и слова не сказал: лучше быть радостным и сытым, чем просто радостным.

Кинг, урча, лёг рядом со мной.

– Никогда не думал, что буду защищать людей, но это было классно, – сказал он. – А твой плен – это действительно так и задумано?

– По-другому было нельзя, – пояснил я. – Спасибо за помощь, без тебя мы бы не справились!

– Не вопрос. И кстати, в туннеле под землёй не так уж и страшно. – Кинг счастливо смотрел на меня огромными золотистыми глазами. Потом я учуял в его мыслях сострадание. – А Миллинга теперь в зоопарк отправят?

Я вспомнил, что Кинг вырос в зоопарке. Он-то уж точно знал, как живётся взаперти.

– Это решит Совет, – сказал я. – Но скорее всего, так и будет. Миллинг причинил много зла и горя. Просто лишить его возможности превращаться – слишком мягкое наказание за его преступления.

Лучший друг Кинга Мануэль воздержался от поздравлений. Он выглядел подавленным. И его можно понять: он всегда восхищался Эндрю Миллингом, а теперь его кумир по нашей милости лежал здесь как прикроватный коврик. Ну, только у коврика не течёт из пасти слюна.

Оборотень-ящерица тяжело вздохнул, повернулся и стал смотреть, как Лисса Кристалл – которая тоже уже превратилась в человека – убирает труп осы – Джулиана Гудфэллоу – в маленькую коробочку.

– Какая отвратительная смерть, – сказал он.

Холли и Брэндон принялись обсуждать, что для Гудфэллоу было бы хуже – если бы его прихлопнули мухобойкой или если бы он от жадности утонул в стакане с лимонадом.

– Оба варианта мерзкие, – решила моя подружка-белка.

Брэндон очень любил сладкое, а потому возразил:

– Я думаю, утонуть в лимонаде всё-таки предпочтительнее. Можно считать это хорошей смертью.

– Хорошей и очень липкой, – добавил я.

– Ну как можно надевать такие большие часы – это же просто несусветная глупость! – покачала головой Эмбер, оборотень-муравей, на которой не было ни единого украшения. – Если бы он носил часы хотя бы из алюминия, а не из золота, то выжил бы.

Печально, конечно, для Гудфэллоу, но он был нам врагом. Мы все хорошо помнили, каким коварством обладал наш бывший учитель звериных языков.

На лужайке собралось уже очень много учеников. Шерри Плеск протиснулась сквозь толпу, проковыляла ко мне и недолго думая, вылила мне на раненое ухо целую бутылку вонючего дезинфицирующего средства.

– Очень много шерсти, – покачала она головой. – Можешь побыстрее превратиться? А то повязка не будет держаться.

Джеймс Бриджер осмотрел мои раны:

– Боюсь, ухо останется рваным даже в человеческом облике. Но, возможно, его ещё можно зашить. – Он посмотрел на неподвижное тело Эндрю Миллинга, распластанное на траве. – Большой самец. Отнесём его, Тео. А то ещё проснётся не вовремя.

– Не вопрос, командир. – Тео взял Миллинга за задние лапы, Бриджер – за передние, и они отнесли нашего пленного в школу – клеток у нас было предостаточно.

– Мы обнаружили генератор помех! – объявили Фрэнки и Сумрак, которые вместе обыскивали окрестности. Фрэнки протянул Лиссе нечто похожее на маленькую чёрную игровую приставку с красной кнопкой посередине. – Наверное, кто-то из людей Миллинга выронил его при отступлении. Я его уже отключил.

– Очень хорошо, он понадобится нам в качестве улики. – Лисса положила прибор в сумку.

Лу принесла мои вещи, чтобы я смог превратиться и одеться. Она улыбалась мне, чуть робея:

– Караг, ты не поверишь, но я только что слышала, как мой отец тебя похвалил!

– Ты меня разыгрываешь, – ответил я, но мои вибриссы дрожали от гордости. Вот ведь даёт этот старый сухарь мистер Элвуд! Разумеется, он никогда не похвалит меня лично, но это уже не важно. – Как себя чувствует Виола?

– Лучше, – ответила Лу и вежливо отвернулась, чтобы я смог одеться. – Противоядие подействовало. А ещё я слышала, что Билла Зорки и Джефрри завтра выписывают из больницы.

– Значит, они успеют на похороны, – сказала Тикаани.

Настроение тут же снова испортилось. Похороны. Не все из нас дожили до победы. Труди больше никогда не сможет беззвучно скользить по ночному лесу, а Бо – отпускать свои шуточки.

Кто-то пощекотал мне пальцы на ногах. Самые маленькие герои нашей битвы вернулись и притащили обратно мой сотовый.

– Вот, гринго, мы подумали, может, ты захочешь его назад, – сказал Игнасио, подтолкнул ко мне телефон и устало вытянул все восемь лапок.

– Мы его один раз уронили, извини, – добавила Хуанита. Этого нельзя было не заметить – на дисплее появилась тонкая сетка трещин, как будто Хуанита оплела его паутиной.

– Ерунда, – искренне ответил я. Ведь наши друзья-пауки в самом деле совершили почти невозможное.