Он побежал в сарай за вилами, и там на него навалилась темнота, мог только вспомнить, как падал. Там он и оставался, пока визг Джеймса не позвал его обратно в мир, и он пошел сквозь боль, в кровавом тумане, к хижине, держа наготове вилы — оружие дьявола, чтобы убить дьявола. Но Слотера уже не было — торопился, наверное, попасть в Бельведер до заката, и взял с собой две вещи: ботинки священника и черный сюртук Тома. В сюртук Слотеру, конечно, не влезть, но можно прикрыть приютскую одежду как плащом.

— Я не намерен убивать Слотера, — сказал Мэтью Тому, когда они двинулись дальше по тропе. — Хотя он этого вполне заслужил. Я его поймаю и отвезу в Нью-Йорк. Пусть его накажет закон.

— Высокие слова! — хмыкнул Том. — У него найдется, что… — говорить ему было все труднее и пришлось сделать еще вдох, чтобы закончить: —…что возразить на это. Лучше я его убью. Когда придет время.

А время шло, и шли двое путников вдоль сенекской тропы. Когда Мэтью казалось, что Том больше шага не сделает, мальчик мобилизовывал какие-то совершенно невозможные резервы и продолжал идти. По приблизительным подсчетам Мэтью, часа через два после того, как Прохожий их оставил, они пришли к неглубокому светлому ручью, быстро бежавшему по камням на дне оврага. Том и Мэтью напились воды и расположились возле массивного дуба, изрезанного индейскими символами.

Долго ждать не пришлось. Появился Прохожий, возвращающийся по тропе своим ровным бегом. Он остановился, напился воды из ручья и объявил:

— До Бельведера всего миля. — Посмотрел на Тома, который пытался встать, но ноги не слушались, и сказал Мэтью: — Помоги ему.

— Не фиг помогать! — огрызнулся мальчишка хриплым шепотом. Но хотел он это признать или нет, а помощь ему требовалась, потому что встать он не мог, даже опираясь на палку. Преодолев гордость, он все же позволил Мэтью подставить ему плечо.

Наконец они снова вышли из лесу на дорогу, или на то, что служило здесь дорогой, и перед ними возник город Бельведер. Запах селения весьма отличался от запаха леса. В воздухе ощущался аромат сваренной еды, горящих дров, заплесневелых бревен, мокрой ткани и очень, очень зрелый аромат переполненных свинарников. Бельведер ничем не отличался от дюжины других поселков, выросших вокруг фактории, построенной изначально для скупки шкур у индейцев и трапперов. Почти все дома нуждались в побелке, некоторые позеленели от плесени, хотя кое-где какая-нибудь работящая душа и приложила к делу кисть. Но все крыши и стены были на месте, и дома выглядели обитаемыми, потому что трубы у них дымили. Стены длинного дома с террасой были оббиты яркими индейскими одеялами, а на вывеске над дверью красной краской виднелась надпись: «Торговый пост Бельведер». На крыльце сидели на стульях два человека, посасывая длинные глиняные трубки, рядом с ними на полу — мальчик, и все трое смотрели на вновь прибывших — Прохожий впереди, сзади Мэтью поддерживает Тома.

Прохожий направился не в торговый пост, как ожидал Мэтью, а вошел в калитку штакетной изгороди одного из беленых домов. Мэтью заметил над входной дверью деревянный крест. Индеец постучал, дверь открылась и появился высокий мужчина лет пятидесяти с густыми седыми волосами, подстриженной бородой и в очках.

— А! — сказал он, озабоченно хмурясь. — Заводите их сюда, давайте. Сара! — позвал он. — Они здесь!

Это был обычный дом с обычной скупой меблировкой, но Мэтью увидел женскую руку в кружевных оконных занавесках, в букете полевых цветов, стоящем в глиняной вазе на каминной полке. А потом появилась и сама женщина — вышла из другой комнаты. Изящная, с пышными локонами седых волос, она казалась на несколько лет моложе этого мужчины, и на ее лице, когда она вышла встречать посетителей, было выражение встревоженной святой.

— Пойди приведи доктора Гриффина, — велел ей мужчина, и женщина тут же вышла. — Ведите его сюда, — сказал он Прохожему и провел их по короткому коридору в маленькую, но чисто прибранную спальню.

— Я не болен! — Том увидел часть картины, и это ему не понравилось. Впрочем, он едва мог стоять и был не в том положении — да и не в той силе, чтобы сопротивляться. — Я здоров!

С таким протестом он обратился к Мэтью, но Мэтью помог ему лечь на кровать, и на это много сил не потребовалось. Оказавшись на коричневом домотканом одеяле, Том сообразил что-то и снова попытался встать.

— Послушай, что я скажу. — Прохожий приложил руку к его груди. — Ты останешься здесь. Тебе понятно? Сейчас придет врач. Тебя надо лечить.

— Нечего меня лечить. Я здоров, мне врач не нужен!

— Сынок! — наклонился к нему старик. — Лучше тебе остаться здесь и отдохнуть недолго.

— Я вас знаю. — Решимости у Тома почти не осталось, да и глаз видел все хуже. — Да? Знаю?

— Я преподобный Эдвард Дженнингс. Прохожий По Двум Мирам мне рассказал, что случилось с тобой и преподобным Бертоном.

— Рассказал?

— Да. Теперь лежи тихо и отдыхай.

Мэтью понял, что пока они с Томом добирались до ручья, Прохожий успел сходить в Бельведер и обратно. Это был его ответ на вопрос, что будем делать с мальчиком.

— Не хочу лежать тихо. Надо встать… надо не останавливаться. — Но как бы он того ни хотел, двигаться ему сейчас было невозможно. Он почти с мольбой поднял глаза на Прохожего — точнее, туда, где туманящееся зрение рисовало ему Прохожего. — Я с вами. Найти этого человека. Я не буду… не буду здесь оставаться.

— Ты останешься здесь, — ответил Прохожий. — Сейчас ты дальше идти не можешь. Можешь сопротивляться, конечно, но только еще больше себя измотаешь. Скоро придет доктор, лежи тихо.

Все время, пока он говорил, Том мотал головой — нет, нет. И потом прохрипел:

— Ты мне не командуй, что делать! — Он попытался ухватиться за жилет Мэтью, чтобы встать, но хватка оказалась слабая, а демонстрация воли стала последней вспышкой угасающего пламени. Речь завершилась стоном. — Я его убью, — сумел он прошептать.

Даже всепоглощающая жажда мести имеет свои пределы — пальцы Тома разжались, голова опустилась на соломенную подушку, и его тут же сморил сон. Ровно вздымалась исполосованная бритвой грудь, но свет погас.

Прибыл доктор, сопровождаемый Сарой Дженнингс и собственной женой. Гриффин оказался серьезным молодым врачом всего лет на десять старше Мэтью. Острым взглядом карих глаз из-под светло-каштановой шевелюры он окинул раны Тома и тут же велел Саре принести чайник горячей воды. Мэтью и Прохожий вышли, успев еще заметить, как жена Гриффина достает бинты, а доктор готовится зашивать раны.

— Спасибо, что приняли мальчика, — обратился Прохожий к Дженнингсу у выхода. Возле изгороди собралась кучка народу, жадно разглядывая, что там происходит на дворе у священника. — Доктор его вылечит, я надеюсь?

— Насколько возможно, — ответил Дженнингс. — Ему очень несладко пришлось.

— Это да. И вы с ним будете хорошо обращаться?

— Конечно. Даю вам слово.