Несправедливо.

Да, есть еще дети. Но она постарается сделать так, чтобы их это не коснулось. Конечно, Агата с Александром эмпаты, и рано или поздно они поймут, что София любит их отца, но они поймут это в любом случае. А все остальное не узнают.

Да и разве Арен перестанет их любить? Он принадлежит им не только на бумаге. В отличие от Виктории.

«Хорошая девочка»… Сегодня императрица действительно была хорошей, но до этого — нет. И ничего удивительного в том, что Арен к ней безразличен. Что можно чувствовать к человеку, который тебя мучает? Может, императрица и любит мужа, но как-то неправильно, нельзя так любить. Когда любишь, хочешь, чтобы любимый счастлив был. А она чего хотела? До инфаркта Арена довести? И это София еще не знает толком никаких подробностей, а если бы знала — скорее всего, ужаснулась бы. Не зря же Викторию терпеть не может вся прислуга. «Лучше в псарне убираться, чем у нее. От животных хотя бы знаешь, чего ожидать», — так Софии однажды сказала Мэл.

И этой женщине принадлежит Арен. Это же кошмар…

Пусть у него будет хоть немного счастья. Неофициального, без бумаг и признаний, но пусть оно у него хотя бы будет.

Накануне вечером императору пришлось усыпить себя — иначе он не выдержал бы, шагнул в камин и перенесся к Софии. И грош цена слову, данному Вано и самому себе.

Арен понимал, что она его ждет, и от необходимости причинять ей боль было тошно. Но иначе никак.

Если бы он мог развестись с Викторией… Но это невозможно. Официально разводы разрешены, в том числе и императору, однако такого ни разу не случалось, это было не принято. Он и так ломает традиции и устои, но разрушение брака, в котором двое маленьких детей, народ не поймет. Арену сейчас была нужна поддержка подданных, слишком уж острая ситуация в обществе, чтобы давать последователям брата и другим людям, не поддерживающим политику императора, повод трепать его имя.

Да даже если бы он мог развестись — что при этом делать с самой Викторией? Для нее это будет позор, аристократия не примет ее ни в одном из своих домов. У жены и так психика некрепкая, еще с собой покончит, не дай Защитник…

И Агате с Александром нужна мама, причем нужна каждый день, а не только по праздникам. И как осуществлять общение в случае развода? Пусть живет в отдельном крыле дворца, а дети станут прибегать к ней в гости? Абсурд.

Никуда Арену не деться от Виктории, как ни крути. И общество осудит — а в данный момент это недопустимо, — и жену затравят, и дети будут несчастны. Нет, невозможно.

Ничего, Виктория уже начала вести себя нормально, скандалов не закатывает, а это терпимо.

В конце концов, он и раньше жил с нелюбимой женщиной. Все просто останется по-прежнему. Так, как и было. На своих местах.

Сразу после завтрака жену и детей перенесли на море, а Арен отправился на первое из совещаний — с Арчибальдом, который, как ему доложили, вернулся с севера вчера поздно вечером.

Брат, отдохнувший и выспавшийся, выглядел бодро и радостно. Рассказал о ходе операции по уничтожению демонов более подробно, сообщил, что потерь не было, и когда Арен отпустил секретаря протоколов совещаний, спросил:

— Что здесь было? Я от Анны уже кое-что слышал, но мало. София действительно превратилась в абсолютный щит?

— Действительно. А Эн помогла вернуть ее.

— В этом я как раз не сомневался, — вздохнул Арчибальд и улыбнулся — то ли с грустью, то ли с гордостью. — Она молодец. Но я не представляю, как это получилось. Расскажешь?

— Нет.

— Так я и думал. Аньян она останется или?..

— Останется.

Брат задумчиво смотрел на Арена, и император даже без эмпатии понимал, о чем он думает.

Арчибальд должен был почувствовать влюбленность Софии, и теперь наверняка гадал, что связывает их с Ареном. Дожидаться, пока брат что-нибудь спросит или скажет по этому поводу, император не стал — сам сменил тему.

— У меня будет к тебе просьба, Арчи. Не слишком приятная, но необходимая.

— Да? — Он моментально подобрался, как перед прыжком.

— Следи за Вольфом. Ненавязчиво, разумеется, но обращай внимание на все, что он говорит или делает. И будь осторожен — не сообщай Анне ничего лишнего.

У Арчибальда вытянулось лицо.

— Он?..

— Я не знаю, — усмехнулся Арен. — Но такая вероятность есть.

— Защитник… Надеюсь, ты ошибаешься. Для Анны это было бы большим ударом.

— Я тоже надеюсь. Тем более, что доказательств нет. Меня смущает только одно, мы обсуждали это недавно с Гектором. Ты знаешь, как Вольф относится к закону о передаче титулов?

Арчибальд прищурился, задумавшись.

— Хм… Не припомню.

— А нечего припоминать. Он не высказывался. С учетом остроты ситуации в обществе — это более чем странно. Высказывались все, кроме него. Он всегда старался отмалчиваться.

— Это совсем не доказательство, Арен, — возразил Арчибальд. — Может, он считает, что это совершенно не его дело, вот и не лезет. В его комитете проблем и так выше крыши, зачем ему еще сверху лишние?

— Я знаю, что это не доказательство, — сказал император с холодным спокойствием. — Но повод задуматься хороший. Да и рисковать я не могу. Аарону я тоже доверял. Даже допуская мысль о том, что он может стоять во главе заговора, я не верил, что он попытается меня убить. Так что теперь я уже ничему не удивлюсь.

* * *

Пятница начиналась не менее замечательно, чем четверг, омраченная только вздохами Элизы и Рози, которые с самого утра принялись заранее скучать по морю.

— Мы еще обязательно сюда вернемся, — обещал им Вано. — Раз в месяц обязательно будем переноситься. А то и чаще!

Во взгляде Синтии, обращенном к Вагариусу, было что угодно, кроме одобрения, и София едва не фыркнула, представив, как Вано предстоит с ней намучаться, уговаривая не отказываться от этих приглашений. Впрочем, остаться непоколебимой скалой у ее мамы нет шансов — обеим девочкам слишком понравилось море. И Вагариус им тоже нравился.

— Вано, — сказала Рози серьезно, и как же хорошо, что Виктория и Синтия в этот момент плавали! — а ты только Софиин дедушка или еще и наш с Лиз?

— И ваш, — ответил Вано так же серьезно, и малышка расцвела. — Если ты, конечно, хочешь, чтобы я был вашим общим дедушкой. Хочешь?

— Да-а-а-а! — восхитилась Рози и полезла обниматься.

Виктория сегодня вела себя не хуже, чем вчера, и вообще была удивительно расслабленной и счастливой. Спокойно играла с детьми, разговаривала со всеми вежливо и не надменно, а в один прекрасный момент, когда София рисовала на песке разных животных, которых через минуту слизывало море, спросила: