– Посмотрите, как мы заговорили.

– Будь добра, выйди отсюда. Ты и все находящиеся в этом помещении мне отвратны!

Лиз закатила глаза. Отбрасывая прочь любезность, она протянув руку, схватила Одри за волосы, заставляя её подойти ближе:

– Послушай, принцесса, ты не в сказку попала. Будешь так разговаривать – отрежу тебе язык. И думаю, не сложно догадаться, что я не шучу. Знай свое место!

Она оттолкнула пленницу, делая шаг назад и возвращая на красивое лицо лучезарную и весьма добродушную улыбку.

– Думаю, мы подружимся.

Одри стиснула зубы, взирая на неё из-под насупленных бровей.

– Не скучай, скоро тебя навестит Грант, – улыбнулась Лиз, и, делая несколько шагов назад, обернулась к двери. Осуществив желание Одри, она покинула комнату.

Грант посмотрел на Лиз, которая, не теряя всегда торжественную улыбку, вышла из комнаты, где присматривала за Одри. Он вопросительно посмотрел на неё, что и не требовало лишних слов.

– Твоя пленница бушует, – пояснила она. – Мало того, что этот невинный ранимый ангелочек подсматривала за вами, так ещё и смеет мне свои претензии предъявлять.

В зале послышалось раздраженное рычание Джексона:

– Зачем мы держим эту девку? Её давно пора отправить на тот свет считать звездочки.

Грант косо взглянул на Джексона, оставив без ответа его враждебность по отношению к Одри. Он молча направился в комнату, где пребывала измученная пленница.

Грант закрыл за собой дверь, останавливаясь на месте. Он всмотрелся в отчаянные глаза Одри, замечая её необычное поведение. Она просто стояла на месте, не сводя с него зелёные глаза, мокрые от слез.

Девушка вздрогнула, как только он сделал шаг к ней.

– Стой! – поспешно бросила она.

– Ты выглядишь плохо, солнышко, – тревожно проговорил Грант, исполнив её просьбу. – Подглядывать было неразумно. Можно было увидеть что-то ужасное.

– Значит, по-твоему, то, что я видела не ужасно? – прошептала Одри, и все её попытки сохранить спокойствие провалились.

– Это было меньшее из того, что могло случиться.

– Мне жаль, – выдавила из себя Одри. Она была не в состоянии что-либо ещё говорить.

– Что? – он стоял на месте, дабы не напугать её ещё больше, чем уже удалось.

Грант уставился на руки Одри, которые она держала за спиной. Он кивнул, указывая на них, и она медленно протянула в его сторону пистолет, крепко сжатый дрожащими пальцами.

– Где ты взяла оружие? – проговорил спокойно Грант, делая шаг навстречу девушке.

– Неужели здесь так много пистолетов, что ты даже не помнишь, где они находятся? – бросила Одри, отступив назад.

– Да, ты права. Их много, – он улыбнулся, вновь медленно приближаясь к ней. Расстояние между ними сокращалось, и Одри уже некуда было отходить. – Оружие не игрушка, Одри. Ты в курсе?

Она схватилась за пистолет обеими руками, ощутив тяжесть металла. Её разум затмила вспышка паники, а тело задрожало от адреналина, который в один такт с волнением предательски напоминали о боли, что причинил Доминик Хардман. Сейчас именно тот момент, когда она способна завершить эту игру и отправить преступника гореть в аду. Хватит ли ей духу нажать на курок и стереть с лица земли человека, который причиняет лишь боль и приносит только страдания? Готова ли она убить того, кого совсем недавно впустила в свою жизнь?

Одри в очередной раз вздрогнула от его спокойного и даже нежного голоса:

– Ты не сможешь убить. Мы оба это знаем.

Она сглотнула, сосредоточившись лишь на том, чтобы дуло пистолета ни на секунду не было отведено от Доминика Хардмана.

– После того, что ты со мной сделал, после того, что я увидела здесь, я готова на всё, – прошептала она, часто заморгав от появившихся слёз.

– Тогда, чего же ты ждёшь? – прошептал он, беспечно делая ещё один шаг в её сторону. – Я даже не сопротивляюсь. Стреляй, Одри. Покажи, как сильно ты ненавидишь меня.

– Стой на месте! – повысила голос Одри, крепче сжимая пистолет во вспотевших руках. – Стой, прошу.

Он остановился, задевая её чувства хриплым смехом. Грант посмотрел на её решительное лицо и вздернутый подбородок, но глаза не могли обмануть. Она не сможет выстрелить. Не сможет.

– Если бы не слезы, которые портят эпичность данной картины, я бы может быть поверил в серьёзность твоих намерений, – проговорил он, демонстрируя абсолютное отсутствие страха.

Грант сделал последний шаг, упираясь грудью в дуло пистолета. Он медленно опустил глаза, а потом вновь посмотрел на неё.

– Последняя попытка. Нажимай на курок сейчас или больше никогда не сможешь, – прошептал он, пронзив её ледяным взглядом.

Она пристально посмотрела на его спокойное лицо. По её щекам текли потоки слез. Как бы ни хотелось спрятаться от этой правды, но не получится. Он абсолютно прав. Ей страшно, больно и обидно. Отнять жизнь у преступника, который отравил её целиком – это порыв отчаяния и желания возмездия. Но убить преступника, которого сердце не желает отпускать, – это уничтожить не только его, но и себя.

– Стреляй, Одри! – почти прокричал он.

Она содрогнулась всем телом и спустила курок.

Одри зажмурила глаза, судорожно сжимая рукоять пистолета дрожащими пальцами. Слёзы текли по щекам. Она мысленно проклинала себя за поступок, на который решилась, собрав воедино все страхи и терзающую изнутри боль. Она попыталась глубоко вдохнуть, но ком в горле не позволял дышать. Словно кто-то вцепился в её шею мертвой хваткой.

Одри оказалась на пике отчаяния, на краю пропасти под названием «безысходность». Она не могла поступить иначе. Убийца недостоин ходить по земле, сея вокруг себя несчастья и разливая по миру реки слез своих жертв. Как бы сложно Одри ни дался этот шаг, она не сумела простить и забыть Гранту его поступок. Он уничтожил её, поставив крест на беззаботной жизни той мисс Уайт, которой она была. Ничего не будет, как прежде, если она смогла навести дуло пистолета на человека и спустить курок.

Одри на мгновение затаила дыхание, всё ещё ощущая страх перед тем, что откроется её взору. Спустя несколько секунд она осознала лишь одно. Выстрела не было.

Она поспешно открыла глаза, широко распахнув веки. Грант всё ещё стоял перед ней, устремив до мурашек холодный взгляд на бледное лицо Одри.

– Ты, правда, думала, что я оставлю заряженный пистолет рядом с тобой? – ровным и суровым голос проговорил он, не отводя испепеляющего взгляда.

Дыхание Одри прерывисто ускорилось, а глаза накрыла пелена слез. Она часто заморгала.