Так вот, возвращаясь к языку и пространственному мышлению, единственное, что мы пока установили, – это корреляцию между двумя фактами: первый – что разные языки полагаются на разные координатные системы; второй – что носители этих языков воспринимают и запоминают пространство по-разному. Конечно, я все время подразумевал, что это нечто большее, чем корреляция, и что между родным языком и моделями пространственной памяти и ориентирования есть причинная связь. Но как мы может удостовериться, что корреляция здесь не такая же обманчивая, как между языком и цветом волос? В конце концов, вряд ли сам язык напрямую формирует у кого-либо чувство ориентации. Мы можем не знать точно, на какие подсказки полагаются кууку йимитирр, чтобы понять, где север, но не приходится сомневаться, что их замечательная уверенность в направлениях должна быть основана на сигналах физической среды обитания.

Тем не менее предлагаемая здесь точка зрения такова, что язык вроде кууку йимитирр косвенно формирует чувство ориентирования и географическую память, потому что традиция общаться только в географических координатах заставляет носителей все время помнить о направлениях, вынуждая их постоянно обращать внимание на существенные подсказки в окружающей среде и развивать точную память об их собственных перемещениях. По приблизительной оценке Джона Хэвиленда, каждое десятое слово в нормальном разговоре на кууку йимитирр, часто сопровождаемое очень точной жестикуляцией, – это север, юг, запад или восток. Другими словами, повседневная коммуникация на кууку йимитирр обеспечивает максимально интенсивный курс обучения географической ориентации с самого раннего возраста, насколько это возможно. Если вам нужно постоянно знать свое положение, вы разовьете привычку вычислять и запоминать стороны света в каждый момент жизни. А поскольку эта мыслительная привычка будет внедряться почти с младенчества, она скоро станет второй натурой, не требуя ни усилий, ни сознательного применения.

Причинная связь между языком и пространственным мышлением, таким образом, кажется гораздо более правдоподобной, чем в случае языка и цвета волос. Но правдоподобие еще не является доказательством. Так случилось, что некоторые психологи и лингвисты, например Пегги Ли, Лила Глейтман и Стивен Пинкер, оспорили утверждение, что именно язык влияет на пространственную память и ориентировку. В «Субстанции мышления» Пинкер доказывает, что люди развивают свое пространственное мышление независимо от языка и что языки только отражают ту систему координат, в которой думают их носители. Он указывает, что на географические координаты полагаются небольшие сообщества, живущие на природе, в то время как все крупные городские сообщества полагаются преимущественно на эгоцентрические координаты. Из этого неопровержимого факта он заключает, что система координат, используемая в языке, определяется непосредственно физическим окружением: если вы живете в городе, то проводите большую часть времени в помещении, и даже когда выбираетесь наружу, то повернуть направо, потом налево и еще раз налево после светофора будет самым простым способом сориентироваться, поэтому окружение поощряет вас на мышление в первую очередь в эгоцентрических координатах. Ваш язык потом просто зафиксирует, что вы думаете в эгоцентрической системе. С другой стороны, если вы кочевник из австралийского буша, то там нет ориентиров вроде «улиц или вторых поворотов налево после светофора», поэтому эгоцентрические координаты будут значительно менее удобны, и вы естественным образом придете к мышлению в географических координатах. То, как в итоге вы говорите о пространстве, будет просто отражением того, как вы думаете.

И более того, говорит Пинкер, среда определяет не только выбор между эгоцентрическими и географическими координатами, но даже конкретный тип географических координат, которые используются в языке. Конечно, то, что система цельталя основана на уникальной географической особенности, а система кууку йимитирр использует направления по компасу, – не случайное совпадение. В среде обитания носителей цельталя доминирует видимая особенность местности: склон, идущий вверх и вниз, и поэтому для них естественнее привязываться к этой оси, чем к менее очевидным направлениям компаса. Но поскольку среда обитания кууку йимитирр лишена таких приметных деталей ландшафта, то неудивительно, что их оси основаны на сторонах света по компасу. Короче говоря, Пинкер заявляет, что среда определяет для нас, в каких координатах мы думаем, и это пространственное мышление определяет пространственный язык, а не наоборот.

Хотя к примерам Пинкера не придерешься, его средовой детерминизм неубедителен по нескольким причинам. Разумно, конечно, что каждая культура будет преимущественно пользоваться координатной системой, подходящей для среды ее обитания. Однако принципиально важно осознавать, что разные культуры обладают значительной свободой. Например, ничто в физической среде обитания кууку йимитирр не препятствует им использовать и географические координаты (для больших пространств), и эгоцентрические (для малых). Нет убедительной причины, почему традиционное существование охотника-собирателя помешает кому-то сказать: «у тебя перед ступней муравей» вместо: «к северу от ступни». В конце концов, для описания мелких пространственных соотношений «впереди от ступни» настолько же разумно и настолько же полезно в австралийском буше, как в лондонском или манхэттенском офисе. Это не просто теоретический аргумент – есть другие языки обществ, похожих на кууку йимитирр, которые на самом деле используют сразу и эгоцентрические, и географические координаты. Даже в самой Австралии есть языки аборигенов, такие как тяминтюнг на Северной территории, которые полагаются не только на географические координаты.[259] Так что эксклюзивное использование кууку йимитирр географических координат не было прямо навязано физической средой обитания или образом жизни охотников-собирателей. Это культурная условность. Категорический отказ муравьев кууку йимитирр даже ползать «перед» ступнями кууку йимитирр – не веление природы, но выражение культурного выбора.

Более того, в мире имеются случайные пары языков, на которых говорят в сходных местах обитания, но тем не менее они выбрали для себя разные координатные системы. Цельталь, как мы уже видели, использует почти исключительно географические координаты, но юкатек, другой язык из группы майя, на котором говорит сельская община в Мексике, по большей части использует эгоцентрические координаты.[260] В саванне Северной Намибии бушмены хайлъом говорят о пространстве, как цельталь и кууку йимитирр, в то время как язык племени кгалагади из соседней Ботсваны, живущего в сходной среде обитания, сильно полагается на эгоцентрические координаты.[261] И когда два антрополога сравнили, как носители хайлъом и кгалагади ведут себя в экспериментах с поворотами типа тех, что мы видели выше, оказалось, что большинство носителей хайлъом предлагают географические решения (как то, что нам кажется противоестественным), в то время как кгалагади склоняются к эгоцентрическим решениям.