– Не знаю.

– В клинику не собираешься?

– Был там позавчера.

– И как?

Я пожимаю плечами.

– Будь осторожен, – напутствует Габриэль.

– Ты знаешь, что я всегда осторожен.

Он смеется. Открывает дверь спиной и выходит, волоча за собой стул.

– Я подарю тебе свой, удобный, – обещает он. – Увидимся.

Спустя некоторое время я ставлю неудобный стул на место и устраиваюсь в своем кресле с чувством, что жизнь вернулась в привычное русло.

* * *

– Ты слышал? – В трубке взволнованный голос Микаэля.

– О чем?

Кристиан еще не вполне осознает происходящее, телефонный звонок вырвал его из сна. Он косится на часы на ночном столике: семь минут двенадцатого пополудни.

– Они убили Даниэля Вретстрёма в Салеме.

– Кто такой Даниэль Вретстрём?

– Один из наших, – голос Микаэля звучит приглушенно. – Барабанщик из «Белого легиона»… А убийцы – банда черномазых.

Кристиан садится на постели.

– Но он как будто не из Стокгольма. Что он здесь делал, играл?

– Навещал кого-то как будто… У него кузина в Салеме или что-то вроде того…

Барбанщик из «Белого легиона» убит – это невероятно. На календаре десятое декабря. Меньше чем через две недели они станут полноправными членами «Шведского сопротивления». Йенс Мальм уже все устроил. Это он представил Кристиана и Микаэля новым товарищам.

Им потребовалось время, чтобы понять, кто такой Йенс Мальм. На одном из праздников Кристиан увидел фотографию на стене: двое мужчин в масках, черных куртках и массивных ботинках держат с двух сторон венок. Они стоят возле памятника Густаву II Адольфу в Гётеборге. Оба опустили головы, как будто чем-то опечалены.

– Шестое ноября тысяча девятьсот двадцать второго года[50], – поясняет Йенс, подсаживаясь к Кристиану с бокалом пива. – Тогда мы в первый раз отмечали эту дату. Я слева, ездил в Гётеборг с другом.

Он произносит это с гордостью. Среди цветов и листьев Кристиан различает «вольфсангель» – символ свободы и стойкости.

– И кто твой друг? – спрашивает Кристина.

– Линус. – Йенс кивает. – Его убили черномазые, когда он возвращался домой от метро однажды вечером.

Мальм недоговаривает, что неделю спустя он всадил нож в шею одного из убийц. Об этом писали газеты, Кристиан видел статьи.

Когда Йенс поднимает бокал, Кристиан замечает аккуратную татуировку на его правом предплечье: все тот же «вольфсангель».

– Хочешь такой же? – улыбается Йенс.

– Я не могу носить татуировку VAM[51], – отвечает Кристиан. – Только «Шведского сопротивления».

– Учти, что она должна быть видна только тогда, когда ты сам того захочешь, – предупреждает Йенс. – Позаботься о том, чтобы при случае ее можно было спрятать под рукав или высокий воротник.

Татуировки – знаки избранности, своего рода стигматы. Тот, кто их носит, проводит тем самым невидимую черту между собой и остальным миром. Но внутри группировки они означают особую преданность делу, и их надо заслужить. Прошло три месяца, прежде чем Кристиан и Микаэль удостоились клейма с символикой «Шведского сопротивления», и не где-нибудь, а на груди.

* * *

Мальм одобрительно кивнул.

Он был родом из Нючёпинга – вот и все, что удалось узнать о его прошлом.

Когда-то Йенс состоял в Северной партии, но оставил ее ради VAM, Белого арийского сопротивления, где возглавлял известные акции против лагерей беженцев. Будучи признан виновным в убийстве, несколько лет отсидел в тюрьме. А когда вышел на свободу, стал сторониться VAM, никто так и не понял почему. С безопасного расстояния наблюдал за действиями «Шведских демократов», особенно их молодежного крыла. И, видя, что партия хиреет, основал новую, получившую название «Партия шведского сопротивления».

Биография Йенса Мальма включала несколько историй, которые его приятели обычно рассказывали за кружкой пива. В присутствии самого Йенса, время от времени поднимающего правую руку – как бы невзначай – и демонстрирующего татуировку в качестве иллюстрации.

Говорили, к примеру, что однажды Йенса атаковали двое копов, один из которых вцепился ему в ногу. Йенс же при этом как ни в чем не бывало продолжал стоять со знаменем в левой руке и закатанным рукавом на правой. А в другой раз он в одиночку гонял по Кунгстредгордену, где проходила демонстрация, пятерых активистов антифашистского фронта. Ходили слухи, что Йенс украл огнестрельное оружие у «Ангелов ада»[52] и передал его «белому движению».

Йенс показывал Микаэлю и Кристиану кинжал, принадлежавший лично Райнхарду Хейдриху, основателю Службы безопасности СС, которого сам Гитлер характеризовал как «человека со стальным сердцем».

Боже мой, Кристиан собственной рукой трогал это оружие и взвешивал его в собственной ладони…

Кинжал оказался на удивление тяжелым. Взяв его в руку, Кристиан почувствовал сопричастность его истории, которая будто добавляла этой невзрачной вещице веса.

Это было непередаваемое ощущение.

* * *

Стать членом «Шведского сопротивления» – серьезный жизненный выбор, который не совершается без соответствующих церемоний. Поэтому Кристиан и Микаэль принесли клятву.

«Я, как белый ариец, настоящим даю нерушимый обет. Присоединяясь к братству, заявляю, что отныне не боюсь ни врагов, ни смерти. Борьба требует не только слов, и отныне мой долг – делать все, чтобы защитить наш народ, наши границы и нашу культуру от внешней угрозы, вплоть до полной победы белой расы. Мы вышли на смертельный бой и не сложим оружия, пока не будет повержен последний из врагов. Наша борьба – залог будущего наших детей».

От этих слов пробирала дрожь. Кристиан и Микаэль получили список подлежащей прочтению литературы и «блокнот активиста Шведского сопротивления». Первые наказы им дали на месте: ограничивать себя в потреблении алкоголя и держаться подальше от наркотиков, особенно накануне демонстраций. И не выпускать из рук знамя, коль скоро выпала честь нести его во время демонстрации. Знамя – символ нашей стойкости, и оно не может быть брошено ни при каких обстоятельствах.

С другой стороны, их призывали быть осторожными и не впадать в крайности. Борьба – процесс постепенный. По словам Йенса Мальма, их было всего-то чуть больше сотни. При этом Йенс называл нового председателя из Сёльвесборга лицемером и предателем, а пресловутую «чистку» – внушающим опасения явлением, реваншем ненавистников белой расы.