Туман уставился на нее, как только выпрямился, и шаманка поймала его взгляд. Секунд десять они не двигались — опять мысленно переговариваются?

Брови шаманки нахмурились.

— Хорошо, пойдем, потолкуем.

Она взмахнула рукой, браслеты слетели с предплечья, зависли над нами, расширяясь, и в итоге окружили всю троицу. Скиамас незаметно успел уйти. С браслетов посыпались вибрирующие кольца, заключая нас в лифт-цилиндр.

Сверхбыстрый рывок, меня на миг ослепило, — и вот ноги стоят на мраморном полу с розовыми прожилками, а окружавшие кольца поднимаются и смыкаются над головами, после сужаются и летят на предплечье шаманки.

Наконец-то более-менее нормальная комната. На стенах живописные картины. С потолка свисала люстра в форме раскрытого бутона. Она ярко освещала круглый деревянный стол, за который и пригласила нас сесть шаманка.

Единственное, вместо стульев — подушки с кружевными рюшами. И стол низкий. Пока я шла к нему, рассматривала картины. Одни пейзажи пугали, походили на чудовищные инопланетные метаморфозы, иные удивляли, завораживали изгибами линий, разнообразием, атмосферой.

Казалось, они из иных миров и… двигались.

Это не картины, это точно трансляция с камер. А комната — пункт наблюдения.

— Нравится? — спросила шаманка. Едва я неуверенно кивнула, мой взор зацепился за картину с множеством дорог, выстланных лепестками-крылышками.

— Это картины Скиалира?

— Потрясающе, не правда ли? — Шаманка без доли смущения заглядывала мне в глаза, искала намного больше, чем слова в ответ.

— Мерабадикадилена — архитектор Скиалира, — провозгласил Туман. — Большинство того, что ты видела, придумала она.

Как столько можно придумать, если не видеть других миров и если не иметь интернета? Я подошла ближе к одной из картин. Там мосты сплетались нитями в замысловатом узоре свитера, который положили под микроскоп.

А рядом лес, где деревья сотканы из черных кружев и держат на своих верхушках облака из взбитых сливок? Тусклый свет, будто осязаемый, стелился между деревьями по бледно-зеленым лужайкам, обнимал зоны отдыха — точно огромные бокалы для мартини. По ножкам вились лестницы. А внутри чаш среди множества подушек игрались или отдыхали скиамасы. Многие лишь в темном белье, но все скрывали половину лица.

А дальше двор перед, видимо, важным сооружением. Вдоль вымощенных дорожек стояли ряды кадок с танцующими цветами. Бутоны распускались, стряхивали лепестки на проходивших мимо скиамасов. Голые стебли отваливались от куста, выпадали из кадки и растворялись в почве. На их месте вырастали новые.

— Я поражена.

— Хотела бы ты, Сияна, увидеть места из картин воочию?

— Конечно, — вырвалось у меня. На самом деле мне некогда. Жаль.

— Я с удовольствием провожу тебя по Скиалиру. — За платком улыбки не видно, но от уголков лунных глаз разбежались лучики морщинок. И сразу исчезли, разгладились, когда шаманка произнесла: — Но покамест разговор у нас важный. Верно, триир?

Туман, сидевший на подушке у стола, поднял на нас недовольный взгляд. Мол, наконец-то дождался. Шаманка поплыла к нему; густые, блестящие волосы колыхнулись, когда она повернулась, и в них замерцала звездная пыльца.

Сколько ей лет, если она архитектор Скиалира? Тысячи? А выглядела так, будто только-только разменяла третий десяток.

Пока я шла к столу и присаживалась рядом с Туманом на подушку, он вкратце пересказал встречу с невидимкой.

Шаманка нетерпеливо скребла длинными ногтями по коленям. Еле слышно, незаметно, ведь ног не видно из-за стола, но звук ни с чем не спутать. Или нет? В середине стола стояли крупные часы, по форме похожи на песочные, если бы не одно но: песка в них не имелось. Вместо него, через отверстие сыпались мелкие черные опилки, складываясь внизу в причудливые формы. Опилки шелестели или шаманка ногтями по ткани юбки скребла?

Мерабадикадилена не моргая смотрела на Тумана, а едва он закончил, выпалила:

— Не о чем думать, артефакт скорее своруй и принеси мне. А сейчас мы отправляемся на церемонию. — Шаманка с легкостью подхватилась на ноги, а следом за ней Туман, указывая мне рукой, что тоже нужно подняться.

— Я против брака. Когда обращусь в дракона и вернусь в семью, не смогу связать свою жизнь с драконицей. Я не желаю триста кмефрунов проводить в одиночестве.

Черный расписной платок обычно висел неподвижно, но сейчас шелохнулся, как от потока воздуха.

— А если погибнешь ты? Прости, триир, не могу я думать только о будущем твоем. Если погибнешь, Деян Розен уничтожит Ибискир, драконов и Скиалир. Не хочешь после церемонии брать Сияну с собой — не бери. Оставь запасную надежду нам! Если с тобой что-то случится, Сияна спасет нас. Я магии пока обучу… — Шаманка резко подалась вперед и ухватила мое запястье длинными, костлявыми пальцами. Она умоляюще пялилась на меня. — Сияна, молю, скажи, что ты спасти нас попытаешься! Молю!

Черные брови сошлись на переносице, в лунных глазах застыла влага.

— Я не погибну! Как вы могли такое удумать?! — взорвался Туман.

Она со злобой покосилась на него, сжав руку до одури сильно. Я едва не взвыла.

— Ты слишком высокого мнения о себе!

— Чем смогу, помогу, но ничего не обещаю… Опыта маловато будет, — неловко улыбнулась я, дергая рукой. Шаманка отпустила меня, продолжая сверлить взглядом Тумана. Слышала меня? Или она перед тем, как спросить, спрогнозировала мой ответ?

— Я тебя предупреждала, без Сияны ты не справишься.

— Она сама тоже не справится. Архимага ей не победить!

— Не нужно ей побеждать его, — перешла на шепот шаманка. — Нужно ей лишь артефакт своровать, ко мне принести. Расскажу я, как пользоваться им. А потом Эклер отправится далеко. Это тебе нужно заставлять Деяна Розена, чтобы он тебя превратил обратно в дракона после кражи. А если вы пойдете вместе, она сворует артефакт, а ты отправишься сражаться с Деяном Розеном.

— И кто тогда спасет драконов и Скиалир? Иномирянка?! — Туман сорвался на крик. Я отшатнулась — в его взгляде плескалось столько ненависти, будто он собирался меня задушить на месте. Шаманка расправила плечи и молча смотрела на него. Он продолжил свирепым, низким голосом: — Пока Сияна не появилась, вы, Мерабадикадилена, верили в меня. Каждый день убеждали, я смогу победить архимага.

— Потому что был ты надеждой единственной. Не подбадривай я, прятался бы ты в пещере до сих пор и от безнадеги выл.

Зачем она причиняла ему боль? Его сердце ведь разрывалось на кусочки.

— Бред собачий! Не смейте такое городить! — огрызнулась я, упрямо воззрившись шаманке в глаза. — Он герой. Вы помогли раскрыться силе, которая в нем сидела. Но вы ее не создали. Он с самого начала был героем. И я не стану забирать у него то, к чему он стремился половину жизни. Он победит архимага. Я в него верю.