Лишь жар гвоздя между ключиц не позволил ей потерять сознание.

Главное блюдо − это, конечно же, Лиза. К ней в комплекте, возможно, идет отчим. Душечка хочет обменять их на способ попасть в призрачное общежитие и требует, чтобы Кора больше не пользовалась уловками высших сил.

− Вов, ты сказал, что она была жуткой. Что ты имел в виду? − проронила она скорее ради приличия. − Она тебя чем-то напугала?

− Нет, она была даже очень мила. Но… Не знаю. Прозвучит жутко, но мне казалось, будто у нее глаза ненастоящие. Как аквариум, который был у меня в детстве. Снаружи стекло, а за ним мутная вода и что-то постоянно движется. Когда она просила передать тебе это послание, ее глаза не меняли выражения. А ведь это − главное зеркало души.

− Зришь в корень. Она ненастоящая. И очень опасна.

− Эта женщина как-то связана с твоим состоянием и эпидемией болезней?

− Снова в точку.

Вовка почесал затылок.

По нему было видно, как сильно он не хочет углубляться в эту тему, сколь велико его желание забыть обо всем, что связано с иной стороной мира. И это она, Кора, его втянула. Его и всех остальных.

Теперь Лиза в беде, ни в чем не повинный, кроме любви к ее матери, человек − тоже, а Чеховск стал рестораном для полоумных энергетических вампиров.

− … думаешь, нам надо собраться?

− А? − Кора прослушала первую часть предложения и не смогла этого скрыть.

− Я говорю: ты ужасно выглядишь, что-то угрожает твоей семье и тебе, очевидно, нужна помощь. Давай позовем остальных.

− Я сама разберусь. Не надо их втягивать.

− Ага, − Он закинул ее руку себе за шею и пошел в сторону остановки. Она не сопротивлялась. − Ты всегда так говоришь. Хватит. Мы не маленькие, не надо нас оберегать. Если в городе происходит чертовщина, наша обязанность, как ответственных граждан, проявить сознательную позицию.

− Ты не знаешь, о чем говоришь.

− Поверь, знаю! Думаешь, каждый из нас не хотел бы забыть тот кошмарный день, когда ты в одиночку пошла драться с тем вывернутым существом, пока мы отсиживались внутри? Или сам факт возможности существования подобных вещей? Но мы не отвернулись от тебя! Никто из нас, хотя это был кошмарный опыт! А Тим со Шпротом и вовсе до сих пор жалеют, что не выяснили все раньше. Нам надо было действовать сообща, только так…

− Ладно, ладно, − сдалась Кора. − Я все расскажу. Но есть условие − мы позовем взрослых. Это не шутки.

Вовка серьезно кивнул. Ему не надо было повторять дважды.

Они заявились к шаманке прямо посреди сеанса и столкнулись в гостиной с наставником по рисованию. Сначала Антон Эргисович обрадовался внезапным гостям. Потом несколько ошалел от их напора.

Пока остальные (прийти смогли не все: лишь Тим, Вовка и Злата) угощались чаем, дожидаясь, когда мадам Саяра закончит представление, Кора раз за разом набирала знакомый номер. Ей казалось, что это действие может как-то исправить ситуацию. Изменить ход событий.

«Тебя долго не было», шептал ехидный голосок из глубины сознания, «Они сто раз могли выполнить обещание, пока ты валялась в отключке»

Она со злостью ударила нижней частью корпуса телефона о столешницу. Не помогло. В висках пульсировала смесь страха и ледяного отчаяния.

Тысячи жал, продирающихся сквозь глотку.

Побеги растений, наполняющие ее мать изнутри.

Город, захваченный и опустевший, точно выпавшее из гнезда яйцо, в котором хитрые вездесущие муравьи.

−Ну как? − осторожно поинтересовался Тим. Кора оторвала от погасшего экрана тяжелый взгляд и качнула головой. − Может все же стоит позвонить в полицию? Они приедут и расстреляют этих монстров.

− Такое только в фильмах бывает. Абаасы просто наврут им что-нибудь. Или еще хуже − убьют, а вину свалят на моего отчима и маму. Нет, нельзя впутывать в это простых людей. Они не смогут противиться внушению, и на стороне этих тварей будет закон.

− Тогда что делать? − хрипло поинтересовалась Злата. Она еще не выздоровела до конца, но держалась лучше многих. − Ты сказала, что больше не можешь использовать силы общежития.

− У меня осталась парочка тузов в рукаве.

Кора подумала о вещах, которые происходили с ней в детстве. В ту пору, когда она еще не знала о существовании мест, вроде Чеховска, и весь ее мир был ограничен игровой площадкой рядом с домом. Тогда тоже случались чудеса. Например, рыжие дети входили из клубков пыли под кроватью.

− К тому же, − добавила она, − на нашей стороне большая часть призрачного мира. Рядом с особняком господина Шката есть озеро, в котором утонул один из нынешних обитателей тридцать седьмого. Он поможет со слежкой. Оповестит Гвидо, если заметит что-то достойное внимания.

К ним, покашливая, подошел Антон Эргисович. Сегодня на нем была обычная белая футболка с джинсами, а дреды были собраны в низкий хвост.

− Детишки, я невольно услышал, что вы обсуждали, и вынужден вмешаться. Я немного обеспокоен. Вы как-то слишком увлеклись. Чудовища якутской мифологии напали на город? Я не понимаю, почему бабушка вам потакает, но, как преподаватель, не могу оставаться в стороне. Вам следует успокоиться и пойти домой.

− Гвидо, − устало попросила Кора.

Дух внутри гвоздя понял все без лишних слов.

− Все творческие личности порой теряют границы с реальным миром. Я и сам такой. Я верю в высшие силы, но… − продолжал учитель, когда с кухни приплыла кружка с чаем и упала прямо в руки девушки, прервав страстную речь на середине.

− Спасибо, Гвидо.

− К-какой интересный фокус, − выдавил Антон Эргисович. Рыжий дух материализовался рядом, невидимый, но весьма ощутимый − и страстно чмокнул его в нос. Раздался жуткий грохот.

Не каждый мог устоять на ногах, почувствовав прикосновение мертвеца. Кора слабо улыбнулась своему защитнику, тот послал ей воздушный поцелуй и испарился.

− Это был тот жуткий тип с насекомыми во рту? − неприязненно спросил Вовка.

− Какой-какой тип? − спросил учитель, ошарашено оглядываясь по сторонам. Остальные постарались ему все объяснить.

Вскоре вышла мадам Саяра. Кора бросилась к ней, но была остановлена властным жестом.

− Не сейчас. Сначала чай.

− Я налью, − вызвалась Злата.

Они сели за стол, и бывшей смотрительнице снова пришлось излагать события последних дней. Времени ушло немало. На побеге из темницы иллюзий она запнулась, вспоминая руки отца, и лишь ободряющий взгляд Тима помог ей продолжить. Все это время лишь бедный Антон Эргисович хранил молчание. Видимо, никак не мог смириться с повторением детского кошмара.