— Это точно, — вставил Кирсанов.

— Что ты понимаешь… У тебя ведь одно на уме. Секс. Там это ничего не значило. Просто разрядка. Сейчас-то я понимаю, какая это нагрузка — Библию изучать на полном серьезе, и при этом в Бога не верить. А может, кто-то и верил, не знаю… Вот ты — веришь?

— Не знаю, — признался Марат.

— Значит, не веришь. Как и я. А Библию читал?

— Пробовал.

— А я даже пробовать не могу. Только слово это слышу, сразу Яшу и Илюшу вспоминаю. И все остальное. Но ты не думай, я вспоминаю без обид, без злости. Там были, в общем, вполне приличные люди… Ты думаешь, мы на улице мужиков подбирали? На колхозном рынке? Из работяг у нас были только двое. Шофер из французского посольства и охранник с брежневской дачи. Все остальные — белая кость, голубая кровь. Кстати, ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что меня в подворотне нашли. Я вообще в Гааге родилась, между прочим. У меня в советском паспорте так и было записано: место рождения город Гаага. Ой, обними меня скорее, а то страшно стало вдруг. Я ж говорю, на грани истерики.

— Успокойся, — сказал Кирсанов.

— О чем ты думаешь? Вспомнил свою девушку, да? У тебя есть кто-нибудь?

— Была одна боевая подруга. Я даже жил у нее с месяц.

— А потом?

— А потом муж вернулся.

— Мой бедный… — она, тихо смеясь, погладила его по груди. — Ты можешь мне объяснить толком, зачем мы сюда приехали? Все люди как люди, пьют и веселятся на карнавале, а мы тут сидим на какой-то барже, какие-то бомбы кругом, солдаты, партизаны. Что мы тут забыли?

— Дела у меня тут, дела, — признался Марат. — Ромка работу предлагает. Может быть, что-нибудь и получится. Если всё так, как он говорит, меня это устраивает.

— Что он тебе обещает? Золотые горы?

— Конкретно пока не обещал ничего. Нам в прошлый раз не дали договорить, — сказал Марат. — На семинаре все обсудим.

— Зачем ты с ним связался? Тебе денег не хватает?

— Денег всегда не хватает. Лишняя прибавка к зарплате не помешает. Да еще по миру поездить хочется. А что, ты против?

— Нет. Не против, — ответила она и добавила: — Даже наоборот. Если ты будешь работать на структуру… Может быть, еще увидимся.

— Погоди прощаться! Я еще не уехал, а ты…

— Иди ко мне, — сказала Оксана. — Хватит болтать. Ненавижу эти ночные разговоры.

Марат проснулся в «лендровере» от звука мотора, под неторопливое пыхтенье и бульканье мощного дизеля. Первое, что он увидел — это вода перед капотом. Машина катилась по широкой коричневой реке. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что «лендровер» стоит на носу баржи.

Василя он нашел на корме, под брезентовым навесом. Голубой пиджак аккуратно висел на плечиках, голубые брюки вытянулись на рундуке, широкополая шляпа расположилась на связке бананов, а все остальное было под лоскутным одеялом. Марат увидел торчащую пятку и пощекотал ее. Пятка втянулась под одеяло, а наружу показалась прелестная всклокоченная головка. Это была та самая девчонка, которая так щедро вчера подливала им вина.

— Миль пардон, — растерялся Кирсанов.

— Шо такэ… — донеслось из-под одеяла. — Приехали чи шо?

— На горизонте земля, капитан, — сказал Марат.

— Какая земля? Анапа, Батуми, Одесса? Холера… Как бы я хотел сейчас сойти на Приморский бульвар. Ты был в Одессе, Марат? Сигареты кончились…

Девчонка вскочила вместе с одеялом и, кутаясь в него, прошлепала к мостику, оставив Василя голым на тюфяке. Он неторопливо натянул плавки, влез в штаны, накинул пиджак на голые плечи. Девчонка вернулась с тремя зажженными сигаретами.

— Луисита, ты моя прелесть, — промурлыкал кот Василио, топорща усы. — Три года тебя знаю, а ты все такая же малявочка.

— Си, Базилито, си… — отвечала девчонка, прервав его долгим поцелуем.

— Вот так и живем, — наконец сказал Василь. — Мотаюсь туда-сюда. Тачки, естественно, в угоне. Но это же не я их ворую. Я только перегоняю. И платят мне за это копейки. Так ведь не в деньгах счастье. А вот в этих губках. Ты как, в порядке? На этот раз я вам не помешал, заметь.

— Спасибо, — сказал Марат и засмеялся, обняв Василя за плечо.

Когда баржа уткнулась в берег и «лендровер» плавно скатился по мосткам, Луисита надолго прижалась к Василю и оставила на пиджаке мокрое пятно. Прощание несколько затянулось, потому что девчонка убеждала Василя не ехать дальше. Его друг сам может доехать до Сан-Деменцио, а Василю будет очень хорошо с ней, ведь они так давно не виделись. Ты обещал пожить неделю у нас, я же не прошу всю жизнь, только неделю, только несколько дней…

— Задурил голову бедной девочке, — добавила Оксана от себя.

— А что он отвечает? — спросил Марат.

— Да ничего не отвечает. Ласточка, солнышко, куколка и так далее, — сердито сказала Оксана.

— Ты что? — спросил Марат.

— Я ничего.

— Я тебя чем-то обидел?

— Отстань, — сказала она и опустила стекло. — Васек, мы опаздываем!

Такой он ее еще не видел. Она отдернула руку, когда он хотел ее погладить. Она упорно смотрела в сторону, и он не мог поймать ее взгляд. Марат разозлился и отвернулся.

Мягко зашелестел двигатель, колеса прохрустели по гальке, и скоро все скрылось за стеной деревьев — и оливковая река, и черная баржа с белым навесом, и маленькая фигурка на корме…

Он не имел права рисковать. «Кто его знает, доплывет ли баржа до берега. И — кто ее встретит на том берегу? Нет, самое надежное средство связи — пеший посыльный. И самая надежная разведка — пеший дозорный», — рассуждал Вадим Гранцов, шагая по влажному душистому лесу.

Задача, которую перед ним поставил Дед, поначалу казалась слишком простой. Приехать в Сан-Деменцио. Встретиться с человеком. Поговорить. Вернуться. И всё. Кто же знал, что все окажется совсем не так просто? А сейчас, когда до выполнения задачи оставался один шаг, Гранцов не мог рисковать — и бросил своих попутчиков.

Кроме того, ему следовало встретиться с нужным человеком без свидетелей.

По расчетам Гранцова, он находился недалеко от служебной дороги, которая окружала аэродром. И эту дорогу, и нитку трубопровода, и серебристые емкости топливного склада — все это он успел разглядеть, пока самолетик пытался зайти на посадку. На дороге он рассчитывал незаметно забраться в попутный грузовик, но этот расчет не оправдался. За те часы, что он прошагал вдоль дороги, по ней проехал только один уазик — открытый, с пулеметной установкой и прожектором.

Вадим Гранцов любил ходить по лесу. Все равно, по тайге или по сельве. Правда, здесь он мог передвигаться только рядом с дорогой. Уже в десяти шагах от обочины ему пришлось бы прорубать тропу в густом подлеске и свисающих лианах.