В действительности мне понадобилось даже меньше времени. Отделение моего банка находилось буквально в пяти минутах. На текущем счету у нас лежало пятнадцать тысяч долларов, поэтому уже через двадцать минут я получил семьдесят две новеньких, хрустящих стодолларовых банкноты в пачке, удивившись, насколько тонкой она оказалась.

Герберт Трифт протянул мне договор объемом в одну страницу, который «Картер Росс» подписал, не читая.

Я протянул ему деньги. Вполне возможно, что я только что выбросил их на ветер, но все равно это меня немного приободрило. Мне казалось, что я делаю для Эммы хоть что-то. И так она становилась ближе.

Это стоило любых денег, которые я мог достать.

Когда я уже подъезжал к центру Норфолка, то и дело застревая в вялом потоке машин офисных работников во время обеденного перерыва, у меня зазвонил телефон.

Это была Элисон. За это время мы говорили с ней дважды – вечером во вторник, когда я позвонил сказать, что буду ночевать дома, и в среду днем, когда она сообщила мне, что останется у матери. Оба разговора длились совсем недолго.

– Алло, – сказал я.

– Привет. Ты один? Есть минута?

Она как будто была на улице рядом с дорогой и говорила громко, перекрикивая, как мне показалось, шум проезжающих мимо машин.

– Да, у меня только что закончился обед, – сказал я.

Формально так оно и было.

– Мы с Сэмом только что вернулись домой. В щели входной двери торчала визитка полицейского.

– Полицейского? – переспросил я.

– Детектива из офиса шерифа округа Глостер. На визитке надпись: «Перезвоните мне, пожалуйста».

– О боже, – только и смог сказать я, не придумав ничего умнее.

– Что происходит?

– Понятия не имею, – ответил я.

Это было правдой. Может, конгрессмен Джейкобс убедил власти взять меня под стражу? Или это из-за свояка, который подстрелил мальчика у нас на участке? А может, это связано с Эммой? Догадаться, кто первым до нас добрался, было невозможно.

– Ты не мог бы ему позвонить? – спросила Элисон. – Это твоя территория.

– Конечно, – сказал я.

Я съехал на обочину, чтобы записать координаты сержанта Харольда Карри-младшего, детектива из офиса шерифа Глостера, которые мне продиктовала Элисон. Под конец разговора она сказала, что едет обратно к матери.

Она не стала говорить вслух того, о чем мы оба подумали. Похитители выразились предельно ясно: ничего не предпринимать. Ничего не говорить.

И мы оба знали, что наш дом находится под наблюдением.

Что они подумали, когда сержант Харольд Карри-младший засунул в дверную щель свою визитку? Даже если машина была без опознавательных знаков, а детектив не в полицейской форме, они могли увидеть его и догадаться. Копа видно издалека.

Я набрал номер и после двух звонков услышал резкий голос:

– Сержант Карри.

– Здравствуйте, сержант Карри. Это судья Скотт Сэмпсон. Вы оставили у меня в двери свою визитку.

Слово «судья» я произнес без колебаний. Надо было использовать все преимущества, какие у меня были.

– А, здравствуйте, судья, – сказал он. – Спасибо, что перезвонили.

– Пожалуйста. Чем могу быть полезен?

– Вы сейчас дома? Я не мог бы заехать к вам минут через десять-пятнадцать?

– Нет, я на работе. Жена передала, что вы оставили визитку и просили перезвонить.

– Понятно. А вечером у вас будет время со мной встретиться?

– А что случилось?

– Скорее всего, ничего. Просто рутинная проверка по одному делу.

– По какому?

– Давайте я лучше приеду и все вам расскажу, – сказал он, – мы все решим в два счета. Вы найдете для меня после работы десять минут?

– У нас на вечер другие планы.

– Тогда, может, завтра с утра? Моя смена начинается в шесть, и я мог бы заехать до того, как вы уедете на работу.

– Не стоит, – сказал я, – послушайте, в чем дело?

На том конце провода повисла пауза.

– Боюсь, что мне придется обыскать ваш дом, мистер Сэмпсон.

– С какой стати?

Я услышал вздох.

– Я… я не могу вам этого сказать, сэр.

– Тогда я не позволю вам проводить у меня обыск.

– Послушайте, мистер Сэмпсон, мне очень жаль. Правда. Но будет куда лучше, если вы окажете мне в этом деле содействие.

– Даже не надейтесь.

Он опять умолк на несколько секунд.

– При необходимости я могу получить ордер.

Даже человек моего положения бессилен перед ордером. Все, что нужно офису шерифа, это резонный мотив, который можно определить как обоснованное предположение в совершении преступления. С точки зрения права это очень низкая планка. У Сэма есть все основания полагать, что в этом году к нам в дымоход залетит Санта-Клаус. Вот и помощники шерифа порой так же доверчивы.

– В таком случае нам больше не о чем говорить, – сказал я и нажал кнопку отбоя.

Вновь выехав на дорогу, я позвонил миссис Смит и сказал, что плохо себя чувствую и поэтому после обеда не вернусь.

В том, что Карри получит ордер, можно было не сомневаться. Теперь для меня важнее всего было приехать домой прежде, чем он это сделает. Мне нужно было передать сообщение похитителям.

Всю дорогу до дома я превышал допустимую скорость, придумывая, какой судебной надобностью объяснить спешку, если меня остановят. Приехав на ферму, я тут же направился в кладовку, где у нас хранились материалы для всяких поделок, и нашел то, что могло послужить моим целям: несколько больших листов картона и толстый черный маркер: мне нужно было, чтобы надпись увидели издалека.

Маркером я написал на одном листе: «МЫ НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛИ», на другом: «ОНИ ПОЛУЧИЛИ ОРДЕР, У НАС НЕ БЫЛО ВЫБОРА».

Возможно, это было впустую. Но я хотел как можно яснее дать понять, что не мы были инициаторами встречи с сержантом Карри. Сделав еще три копии, я с помощью скотча развесил картон на всех четырех стенах нашей фермы.

Покончив с этой задачей, я вышел на лужайку перед домом посмотреть, не осталось ли там улик, которые нужно убрать.

С той ночи, когда Бобби Роу истекал кровью на моей траве, прошло три дня, и теперь нигде не осталось ни следа, позволяющего предположить, что здесь что-то произошло: ни пятен, ни примятой сосновой хвои. Убедившись в этом, я занял пост на крыльце и с тяжелым сердцем стал ждать полицейских.

Мне не давали покоя мысли об Эмме. И о ее пальчиках.

Старший брат заметил, что что-то изменилось, когда шел в туалет. Теперь он с хмурым видом смотрел на пиксели, все еще сомневаясь, что правильно истолковал их значение.