– Эх, – со вздохом сказала она, колыхнув животом, – неженка вроде тебя и гренки не поджарит, так что ступай мыть полы. Под ноги не лезь и не воруй, ясно?

Взмахом руки она указала на деревянное ведро с серой водой, от которой несло щёлоком, и ринулась к группке старших поваров быстрее, чем это казалось возможным, – будто гиппопотам, погнавшийся за злополучными речными лодками, – на ходу успев наорать на беспомощную горничную.

Мальчик драил полы, пока пальцы не стали красными и морщинистыми, словно древесная кора, но втайне наполнен был ликованием, как мешок вора – золотом. Он устроит девочке настоящий пир, потому что на огромной кухне можно раздобыть всё, что по желаешь. Готовился пышный банкет для Королевской гвардии, которой так редко удавалось разместиться на постой в пределах Дворца, что каждое её появление влекло за собой роскошные пиршества, устраиваемые быстрее, чем расцветают одуванчики на дворцовых клумбах. Утром забили громаднейшего кабана, и теперь он располагался на главном столе, как могущественный лорд, поблескивая жиром. Оставалось лишь дождаться, когда суетливые, точно мускусные крысы, горничные отправятся прислуживать в пиршественный зал, а повара пойдут к дворецким, чтобы сообщить меню. Тогда великий кабан останется без охранников.

И действительно, когда лиф ночи со шнуровкой из тающих солнечных лучей затянул небо, все обитатели кухни покинули её, и мальчик оказался там один. Повариха к этому времени, похоже, забыла о его существовании.

Своим маленьким кинжалом он отхватил несколько ломтей жирного розового кабаньего мяса и заново разложил глянцевитую зелень, чтобы прикрыть дыру на месте украденного, после чего отправился за другими сокровищами. Мальчик спрятал за пазухой посыпанные сахаром булки и кусок сыра, туда же запихнул копчёную рыбину и несколько сонь-полчков[8], вымоченных в перце и мёде, которых обожал Султан. Убегая на свободу, он в последний раз оглядел «тюрьму», куда его заточила сестра, и с ухмылкой цапнул блестящее красное яблоко из пасти кабана. Он прокрался наружу так тихо, как мог, и прошмыгнул в Сад через сверкающие серебряные врата, прижимая добычу к груди. Его сердце билось, как молоточек, ударяющий по колоколу из слоновой кости.

Однако той ночью мальчик её не нашел.

Он сидел у подножия одной из громадных мраморных статуй, закинув ноги на каменный хвост танцующей русалки, и в одиночестве поедал холодную свинину, закусывая яблоком. Он не понимал, почему девочка нарушила обещание и не появилась как всегда – словно волшебница, приносящая истории, одетая в шелка и серебро. Жуя медовое мясо в темноте, он смотрел на россыпь звёзд в ночном небе и воображал себе её лицо: тайное, появлявшееся в моменты, когда она глубоко погружалась в свои истории, а её окутанные дымом глаза двигались под чёрными веками. Вдруг ему в голову пришла ужасная и страшная мысль – что, если он ей совсем не нравится, она просто хочет рассказать все истории, чтобы снять с себя проклятие и чтобы странная магия, поселившаяся в запятнанных глазах, освободила её из Сада. Может, он был для неё всего лишь ушами? Мальчик задрожал, почувствовав, как ледяной холод впивается в кости. Она его бросила, и теперь его удел – тяжкий груз тоски и тишины. Её отсутствием нельзя пренебречь, как невозможно не заметить статую в мерцающем лунном свете.

Той ночью ночей он тонул в самообмане до утра и вернулся в свою постель, лишь когда небо окрасилось в льдисто-золотой цвет.

В последнюю ночь полнолуния мальчик забрёл в западную часть Сада, где на холодном свету блестело маленькое озеро, в котором плавали косяками рыбы с золотистыми глазами. Еды при нём не было – он почти утратил надежду разыскать девочку. Срок наказания истёк, и он снова ужинал с братьями, поэтому воровать еду было непросто. Динарзад удваивала сложность задачи, каждый вечер садясь рядом с мрачным видом и не обращая внимания на удивленные взгляды других братьев. Он её ненавидел – эти тонкие пальцы, снимавшие шкурку с жареной перепёлки и державшие нож в точности под тем углом, как их учили, словно в этом не было особого труда и за привычку не пришлось заплатить годами шлепков по рукам.

Мальчик присел на траве у самой воды, мрачно взглянул на редкий туман и начал ковыряться в гальке под ногами. Его рот сделался похожим на серп, маленькую луну, чьи рожки всё время тянулись к чёрной земле. Он принялся бросать камешки в спокойную воду, прислушиваясь к их деловитому плюх-плюх-плюханью, а потом вдруг краем глаза заметил что-то белое среди теней, и его сердце кувыркнулось, словно изголодавшаяся рыба в попытке поймать стрекозу.

Девочка стояла по пояс в воде, её длинные угольно-чёрные волосы были собраны во влажный растрёпанный узел на затылке и заколоты ивовыми прутиками, капли воды блестели на животе, маленьких грудях и руках – руки она раскинула в стороны, будто ребёнок, желающий схватить луну. Глаза девочки были закрыты, она его не видела. И потому он глядел на неё без стыда, не в силах пошевелиться или позвать, будто пустил корни в мшистую землю, увидев, как она восходит в ночи, бледная, точно дыхание звёзд… И эти её закрытые глаза, как две полные секретов тёмные ямы на призрачном лице. У мальчика перехватило дыхание.

Девочка медленно открыла глаза, хотя показалось, что на самом деле она их закрыла, спрятав тёмные пятна на веках за холодным светом глаз. Она посмотрела прямо на него, и он залился краской, ожидая, что она рассердится и стыдливо спрячется от него. Однако девочка спокойно глядела на мальчика, продолжая купаться в воде и лунном свете, даже не попыталась прикрыться. Они ненадолго застыли, пока широколистные деревья продолжали о чём-то шептаться над их головами. Наконец девочка выбралась с мелководья на берег и натянула своё ветхое платье. Он ринулся к густым зарослям травы, где она устроилась, и неожиданно для самого себя схватил её за плечи.

– Где ты была? – сдавленным голосом спросил он. – Я семь ночей тебя искал!

Девочка склонила голову набок, точно воробей при виде горсти зерна.

– Ты… ты сказала, что знаешь другую историю… более странную и чудесную, чем та… я думал… – Он беспомощно уставился на собственные руки. – Я думал, ты хочешь рассказывать мне свои истории. Я думал, ты расскажешь их все, – договорил он сбивчиво.

– Я расскажу тебе новую историю, если ты этого хочешь, – ответила она ровным и холодным голосом.

– Что произошло? Почему ты спряталась от меня? – воскликнул мальчик.

Девочка заправила за ухо шальную прядь.

– Я не пряталась – по крайней мере, не собиралась этого делать. Просто ты меня не нашел. Сад обширен, и мне жаль. Люди приходили и уходили с той поры, как ты в последний раз слышал мой голос, и я не могла показываться на глаза. – Она опять одарила его странным птичьим взглядом, и в глубине её глаз что-то сверкнуло. – Хочешь услышать ещё одну историю, записанную на моих веках, о кораблях и святых, о девах и чудовищах, о грезящем городе?