Полупрозрачный волк, сквозь тело которого можно было увидеть камушки на дороге, трусил рядом и вертел головой, осматриваясь.

И хотя я ни за что не призналась бы в этом вслух, но в его компании было спокойнее. Еще свежо в памяти воспоминание, как он встал на защиту меня от огромной паучихи. Пусть та оказалась милейшей безобидной женщиной, но сам факт.

Так что сейчас я смело шагала, разглядывая двухэтажные каменные дома с широкими дверными проемами и большими окнами. Теперь стала понятна эта странность — крылья не должны задевать за косяки. А в окна они, вероятно, иногда просто влетают, минуя входные двери.

На чужаков местные смотрели с интересом, слава богу, не гастрономическим. И что-то мне подсказывало, что для них я не выгляжу совсем уж незнакомо. Да, я бескрылое существо. Но аборигенов это не удивляет, а значит, они уже встречали таких, как я.

— Этьен, а у тебя крылья были? — сама не знаю почему, спросила я спутника.

Тот как раз в этот момент нюхал багряные листья кустарника, украшавшего палисадник дома, у которого мы притормозили. Застигнутый врасплох моим вопросом волк качнулся вперед, уткнулся носом в листья, громко чихнул и обернулся ко мне с ошалелым видом. Мотнул головой и растерянно сел.

— Так что? Были у тебя крылья раньше? — въедливо уточнила я. — С перьями? Меховые пушистые? Кожистые, как у этих?.. — кивнула на глазеющих на нас горожан.

Призрак медленно перевел глаза с меня на проходящую мимо молодую женщину с корзиной. Наклонив голову, осмотрел ее, задержавшись дольше необходимого на пышной груди. Скользнул взглядом на ее "плащ". Пошевелил лопатками, словно пытаясь осознать, имелись ли у него когда-нибудь дополнительные части тела, кроме лап и хвоста. И приняв решение, внимательно глянул на меня. Я ждала.

— Ну?

Он покачал головой, вскочил и как ни в чем не бывало потрусил вперед по улице.

— Значит, крыльев у тебя нет и не было, — пробормотала я. — Но готова съесть свою шляпу, которой у меня нет, но если понадобится — куплю, что ты не волк.

Этьен Рауль, и как-то там не помню, снова сбился с шага, укоризненно оглянулся и, вывалив язык, притворился большой дружелюбной собакой.

— Ну-ну, так я и поверила, — усмехнулась я. — О. Смотри, лавка, где торгуют флюгерами. Давай заглянем, хочу порадовать чем-нибудь отель.

Флюгером я все же разжилась. Долго перебирала и откладывала каких-то неведомых зверюг, домики, корабли, птиц и совсем непонятные штуки, не вызывавшие никаких ассоциаций. Спросить стеснялась. Но что изображала какая-нибудь странная закорюка с финтифлюшкой на конце — не имела ни малейшего представления.

— Этьен, как думаешь, нашему отелю понравится солнышко? — спросила я своего призрачного компаньона по прогулке.

Хозяин лавки мне не мешал выбирать, не лез под руку, но готов был ответить на вопрос, крутясь поблизости. Заметив, что я сделала выбор, неспешно приблизился и заговорил:

— Хорошеничный выбор, хоспидичка управлянка. Тось на небушке светило. А тось, — ткнул указательным пальцем в два кружка поменьше, крепившиеся позади стилизованного улыбающегося солнца с лучами, — евойные ночные сестрицы. А к дому и к стенам сочетатися, таки всем возрадостно станется.

— А у вас два спутника? А по цветам они какие? — полюбопытствовала я.

— Чавось?

— Ночные сестрицы светила. Их две?

— А. Таки да, хоспидичка управлянка. Светило день греет. Сестрицы ночь освещают, а магия питатеся. Белая да синяя, знамо.

— Занятно… Значит, за потоки магической энергии отвечают луны. Надо Ориэлю сказать, раз ему интересны местные растения. А откуда вы узнали, что я управляющая?

— Таки знамо дело. Домик ваш прибыти, запрос мы все читати. Таки Маришола с бабами возрадоватися. Работа — тось хорошо. А все ж спрашивати. От тось.

Я кивнула и, уточнив стоимость приглянувшегося мне флюгера, купила его. Кошелек я прихватила из сейфа в холле перед самым выходом на прогулку. Там еще оставались монеты с моей прошлой прогулки по миру хасинов, но, по ощущениям, он потяжелел. Не удивлюсь, если отель позаботился.

О том, как он это делает, даже думать не хочу. Нельзя постичь непостигаемое.

— А вы совсем не удивляетесь моему облику, — расплатившись, решила я все же заговорить на эту тему. — К вам часто заглядывают такие, как я? Бескрылые?

— Таки нет, хоспидичка. Но случаетися изредка. А девка к нам прибилася. Тогось она, скорбная, — покрутил он рукой вокруг головы. — Выпалася на холме, где, значися, домик ваш. Совсем тогось была, выла, плакала, от нас шарахалася. Но ничось, пожила уже, кажися, с тридцать восходов лун. Старая Хилапея взяла ее. Чогось уж, хоть и скорбная, да молодая, не гнать же ж. Таки и девка чуток пообвыкла, ужо не такась дикая. Отож она как вы, хоспидичка, крылов нет, калека.

Мы с волком переглянулись. Я невольно повела лопатками, внезапно осознав, что меня считают калекой, а не представителем другой расы, у которой крыльев просто нет.

— А как мне посмотреть на эту вашу пришлую девицу? Может, я смогу ей помочь?

— Таки прямо ступайтеся, хоспидичка. Старая Хилапея в доме с таким кружалом, не проминете.

"Кружало" оказалось флюгером в виде кружащейся вокруг оси странной фиговины. Авангард в чистом виде.

Поблагодарив любезного лавочника и прихватив свою покупку, я обратилась на улице к волку:

— Этьен, ищем здание с кружалом на крыше.

Нужный домик действительно вскоре нашелся. Был он небогатым, но с чистыми окнами, плющом на стенах и со старухой на скамейке у крылечка. Смотрела она внимательно, опираясь обеими руками на резную деревянную трость, поставив ее перед собой. Просканировав меня взглядом, она нахмурилась и, не говоря ни слова, жестом велела покрутиться.

Я удивилась, конечно, но просьбу, больше похожую на приказ, выполнила. Было что-то во властном уверенном поведении немолодой вампирши, что заставляло не спорить.

Так же, не проронив ни звука и не вставая со скамейки, она повернулась и своей тростью громко поколотила в закрытую входную дверь. Я вскинула брови, волк уселся у моих ног, вывалив язык из пасти и снова изображая из себя милую пушистую собачку.

Послышались быстрые шаги босых ног, дверь распахнулась, и на крыльцо выскочила хрупкая невысокая блондиночка с толстой длинной косой.

— Вы звали, хоспидичка Хилапея?

— За тобой пришли, — неожиданно низким голосом без малейших признаков старческой хрипотцы или дребезжания произнесла старуха. — Свои вещи забирай и можешь взять то, что я подарила.

У меня округлились глаза. Эта Хилапея говорила чисто и понятно, никакого местного говора или акцента.

А девчонка медленно обернулась, увидела меня и волка. Глаза ее стали совершенно круглыми, она аж задохнулась от неверия, а потом всплеснула руками, прижала их к груди и выдохнула: