В тот вечер она присоединилась к Лиз и Марси, которые пошли выпить в Tangier, бар в квартале от Hudson’s. Полы там были липкими, обивка стульев рваная, а единственная дань экзотике, которая хоть как-то оправдывала иностранное название, – блеклый бумажный фонарик в дальнем углу бара. Бетти заказала джин с тоником и выпила его, слушая болтовню Лиз про предстоящую свадьбу и жалобы Марси на мужа.

– Опа! – приглушенно воскликнула Лиз. – Девочки, у нас компания.

Бетти подняла взгляд и заметила мистера Бридлава, который принарядился и зачесал длинные черные пряди тонких волос на испещренный пигментными пятнами лысый череп.

– Позволите к вам присоединиться, леди? – спросил он, протискиваясь за столик. – Бармен, еще по одной!

Принесли второй джин-тоник с анемичной долькой лайма. Бетти потягивала коктейль, стараясь дышать ртом, чтобы не чувствовать несвежего дыхания мистера Бридлава. Он рассказал им про свою недавнюю поездку в Майами, склоняясь так близко, что Бетти видела черные точки у него на носу.

– А какие там девочки! – Он присвистнул и помахал рукой, словно ему жарко. – Бикини на них ну просто малюсенькие-премалюсенькие!

Лиз отчаянно нуждалась в любой подработке, которую он мог ей дать, поэтому угодливо хихикнула, Марси выразительно посмотрела на часы. Бетти извинилась и пошла в туалет, где снова долго изучала себя в зеркале. У нее начала зарождаться идея. Лицо девушки было все таким же бледным, зато в глазах теперь плясали веселые чертики. Она снова почувствовала себя живой, словно загоревшаяся спичка, как в тот раз, когда сунула в карман стеклянное пресс-папье дяди Мэла, выходя из его дома. Впервые с тех пор, как она легла на кровать в номере отеля, Бетти смогла представить разные варианты своего будущего. Возможно, двери перед ней еще откроются.

Мистер Бридлав ждал Бетти у телефона снаружи туалета. Он загнал девушку в угол, преградив проход своим телом, и оперся ладонью о стену возле ее головы.

– Хочешь перекусить?

Краешком глаза Бетти заметила, что одна из пол его пиджака висит ниже, чем другая, и, пока губы ее улыбались и говорили: «Конечно, только позвольте мне припудрить носик», рука девушки скользнула к нему в карман, вытащила бумажник и быстро сунула к себе в сумку.

Мистер Бридлав улыбнулся и легонько хлопнул ее по попе, когда она отвернулась. Бетти заперлась в кабинке, открыла черный кожаный бумажник и обнаружила в нем шестьдесят долларов и кредитную карту Diners Club за пластиковым кармашком, полным фотографий женщины, вероятно, миссис Бридлав, нескольких маленьких Бридлавов и темно-коричневого лабрадора, кстати, самого симпатичного из них всех.

Бетти сунула в карман сорок долларов и накрасила губы, стараясь не встречаться взглядом со своим отражением в зеркале. По пути к столику она уронила бумажник и пнула в сторону барной стойки, зная, что кто-нибудь из посетителей или одинокая усталая официантка обнаружит его и вернет владельцу.

– Мне так жаль! – воскликнула девушка, снимая со спинки стула пальто. – Увы, я должна заехать за мамой в синагогу. Сегодня годовщина папиной смерти, – пояснила она.

В ответ раздались сочувственные возгласы Марси и Лиз, мистер Бридлав разочарованно нахмурился.

Снаружи шел мокрый снег, с озера Сент-Клэр дул пронизывающий ветер. Бетти задрожала, запахнула пальто, надвинула шляпку на уши. Сорока долларов не хватит, чтобы расплатиться с Джо или купить билет на самолет до Лондона, зато их вполне достаточно на автобусный билет в один конец до Сан-Франциско. Дэв отзывался о Калифорнии как о земле обетованной, где всегда солнечно, где не бывает снега, где копов особо не волнуют такие мелочи, как курение травки.

На следующее утро Бетти, как обычно, отправилась на работу, но ушла пораньше, сказавшись больной. Она доехала до дома на автобусе и вытащила рюкзак сестры, пылящийся в глубине шкафа. Там же висело и бело-голубое платье в цветочек, в котором Бетти была в тот вечер, когда приехала к сестре в кампус и встретила Дэва. Бетти оставила его висеть в шкафу, набила рюкзак одеждой, в какую еще влезала, трусиками, лифчиками, носками, положила пару книг, зубную щетку и расческу, вышла из дома и зашагала в сторону автобусной остановки, Калифорнии и новой жизни.

– Ле хайм![16] – проревели три сотни гостей на свадьбе после того, как каблук Денни Зискина громко раздавил обернутый салфеткой бокал.

Денни торжествующе поднял руки, раскрасневшись от удовольствия, что ему удалось разбить бокал и жениться на Шелли Финкельбайн. Толпа затопала ногами, захлопала в ладоши и запела традиционную свадебную «Симан тов у мазл тов», а Денни схватил Шелли за руку и протанцевал с нею по проходу к дверям банкетного зала, за которыми, как знала Джо, их ожидали всевозможные деликатесы стоимостью четыре тысячи долларов, включая ледяную скульптуру Звезды Давида, украшенные засахаренными вишнями грейпфруты, которые подаются со сладким соусом с бренди в горящем виде, отменные говяжьи ребрышки, дважды запеченный картофель, хала длиной в три фута и репродукция Храмовой горы из печеночного паштета, оливок, моркови и стеблей сельдерея.

На правах подружки невесты Джо стояла под хупой[17], наряженная в атласное персиковое платье с белым поясом, в белых туфлях на танкетке, с белой повязкой в завитых и залитых лаком волосах. Она держала букет Шелли, вдобавок к собственному, который подруга вручила ей с грустной улыбкой перед тем, как повернуться к рабби и взять Денни за руку. Букет был сделан из орхидей, дельфиниумов и гортензий, все цветы кипенно-белые, и Джо хотелось швырнуть их изо всех сил, желательно Шелли в лицо, но она поклялась вести себя прилично. Ее присутствие на свадьбе стало ценой, которую пришлось заплатить за имя подпольного акушера для Бетти.

– Я помогу, – пообещала Шелли, ответив на звонок Джо, – но тебе придется стать подружкой невесты.

Джо почувствовала такую тяжесть, словно камень проглотила.

– Ни за что! – выпалила она. – Зачем?

– Затем, что подруг у меня нет вообще! – огрызнулась Шелли, совсем как в прежние времена. – Если помнишь, на последнем курсе я нечасто виделась со старыми знакомыми.

Джо точно знала, с кем Шелли провела последний год, и промолчала.

– Денни пригласил восьмерых парней из студенческого братства, которые будут его шаферами, плюс родные братья, плюс двоюродные и троюродные, – сообщила Шелли. – Значит, мне нужно подыскать соответствующее количество девушек. – Голос ее смягчился: – И я соскучилась по тебе.

«Я тоже по тебе скучаю! – хотелось крикнуть Джо. – Скучаю и люблю, и буду любить вечно». Вместо этого она сглотнула и холодно сказала:

– Как тебе угодно.