— Вот так? — с раздражением спросил я, открывая щели в земле за спиной Скойла.

Когда в небо улетели пули, наставник застыл, поражённый.

— До чего же это…

— Талантливо, да? — спросил я с лёгким сарказмом.

— Нет, просто. До чего же просто, — он только качал головой, — Ведь это настолько малое воздействие, что даже звери способны, если не первушники.

Мне сразу вспомнилось, как Скойл не хотел рассказывать о секретной технике слияния со стихией. Будто это под запретом, потому что может навредить высшей мере. Получается, то, чему меня научили горные ящеры, тоже будет секретом.

Я снова открыл щели, но в этот раз не стал выискивать в грунте твёрдые камни, а просто распылил завесу из пыли.

Скойл одобрительно закивал… а потом разогнал это облако одним движением руки. Даже наметил пыльный поток рядом со мной, намекнув, что маг воздуха спокойно может использовать это против меня же.

Судя по озорном блеску в глазах, зверь тоже, как говорится, выпендрился.

Воздух. Я закусил губу — столько бился с воздушниками, видел, на что они способны, и эта стихия всегда была для меня недостижимой мечтой.

Она у меня до сих пор не появились, и даже Скойл тут ничем не мог помочь…

Хотя.

«А ты пробовал, Марк?» — весело спросила Хали.

— Что? — наставник остановился, заметив, что я застыл.

— Как управлять воздухом?

— Но ты же… — Скойл потёр подбородок, — Для начала, любую стихию надо ощутить. Неужели не помнишь?

Я поджал губы. Помню только землю, как она ворвалась в моё сознание. Помню воду, с каким трудом я её звал, и только земля помогла ощутить.

Помню огонь, который появился у меня вместе с демоном — он ворвался вместе с горящей яростью. И эту стихию я тоже толком не освоил. Да и сейчас не особо могу…

А вот воздух.

Мысль о том, что у меня может быть четвёртая стихия, зазудела так, что Скойл засмеялся:

— Да что такое, примал? — он прищурился, — Сколькими ты стихиями владеешь сейчас?

— Три, — ответил я, прикусив губу, — Если не считать стихии духа.

— Вот же… дерьмо-то нулячье! — брови наставника подпрыгнули, — Ты в мере человека, и у тебя не закрылись первобытные стихии, а только больше появилось.

Он так и продолжал смотреть на меня круглыми глазами.

«А зверь ведь шарит, поднёбыш. Обычно с ростом меры усиливается стихия духа, а она дарит такую магию, что первобытные стихии и не нужны.»

Я вспомнил Жёлтого Приора. Да, такую магию, позволяющую задушить противника за тысячу километров, я бы тоже освоил.

— Помнишь, что я говорил про основу?

— Ну, одна стихия всегда сильнее?

— Именно. И только через неё можно ощутить другую.

И он, снова двинув ладонями, поднял с земли пылевое облако, и завертел вокруг нас. Впрочем, уже через несколько секунд он отпустил, на его лбу появилась испарина.

Пыль осела сама, поддуваемая лёгким ветром.

— Мне недоступны человеческие силы, — улыбнулся Скойл, усаживаясь на землю, — Поэтому надо отдыхать.

Я его понял.

Снова открыл щели… Расплющил камешки, в воздух поднялась пыль. Я бросил чувство земли в это облако, стал рассматривать, как учил наставник. Будто под микроскопом, каждую частичку.

А они переплетались, кружились. Это не было похоже на землю, твёрдую, неколебимую. Чтобы заставить двигаться камень, нужно усилие, такая же твёрдая воля.

Или, например, вода. Она была текучей, мягкой. И она могла ощутимо ударить, хотя для управления ей тоже требуется воля. Но намного мягче. Ты не приказываешь ей подчиниться, ты лишь указываешь… Создаёшь уклон, и она течёт.

А огонь? Как его ощутить? Вроде бы ничего нет, но если в тебя ударит стена огня, то почувствуешь, мало не покажется. Тут тоже нужна воля — горячая, пламенная. Желание должно гореть, вырываться изнутри, и тогда оно вылетает настоящим пламенем.

«Марк, о, Небеса, как же красиво ты думаешь. Ты бы мог стать настоящим песнопевцем в Медосе.»

«Поднёбыш, а я говорил тебе, какой пафос из тебя лезет? «Желание должно гореть, вырываться пламенем»… Сжечь, и никаких проблем! Огонь — это ненависть, ты понял?»

«Огонь — это свет. Правильно Марк говорит — он должен сиять.»

«Ой, пернатая, я не могу. Куда нам-то, демонам, об огне рассуждать?»

— Минута, — процедил я сквозь зубы.

— Что? — удивился Скойл и покосился на мою руку.

— Да, мастер, там демон.

Тот отшатнулся, но вдруг поднял на меня глаза и побледнел. Краем глаза я заметил какое-то сияние, и, повернув голову, увидел призрачные крылья.

«Пернатая выпендрёжница!»

«Ну, немного эффектов не помешает».

— Ангел, — Скойл прижал два пальца ко лбу, его ноги подкосились.

Зверь хотел упасть на колени, но я его схватил за плечо и покачал головой.

— Да, там и ангел.

— Внутри?!

Я кивнул:

— Поэтому мне сложно, мастер.

Зверь, поднявшийся из первушников, имел богатый жизненный опыт, и довольно быстро принимал новые правила игры.

— Я был в каком-то мире… когда чуть не умер, — наконец, сказал он, — Там были и ангелы, и демоны.

«А, его в Чистилище выкинуло», — усмехнулся Белиар.

Я подумал, что ни разу толком не спрашивал, что же такое это Чистилище.

«Марк, тут тебе никто не ответит. Хотя, возможно, херувимы и серафимы знают. Джихаил, который отдал тебе дар судьи, имел право отправлять в Чистилище.»

— Скойл, что ты об этом думаешь? — спросил я честно, показав ему руку и кивнув себе за спину.

— Думаю, — Скойл убрал мою руку с плеча, — что тебе стоит продолжать заниматься. Пыль уже осела.

Хмыкнув, я снова выпустил пылевую завесу. Воздух… что же нужно, чтобы тебя ощутить?

«Хочешь, я помогу тебе ощутить его?» — заржал Белиар, — «Напряги булки, поднёбыш!»

«Фу, отродье Тенебры!» — Хали разозлилась.

«А что, надо же с чего-то начинать?»

— Минута! — рявкнул я, пытаясь сосредоточиться.

Скойл глянул на меня и снова покосился на руку. К счастью, он лишь усмехнулся.

Луна красивым месяцем нависла над самым краем скалы. Стена почти отвесная…

Я стоял под холмом Вольфграда, в том самом заброшенном карьере. С этой стороны холм был будто срезан, и, насколько я понял, раньше тут велась добыча. Может, камень добывали, может, руду.