— Раз знакомая, так должна знать, что Танечка здесьбольше не живет.

— Как не живет? Она что, к матери переехала?

— Мать ее в деревню уехала вместе с ребенком.

— А Танька-то где? — теряя терпение, выкрикнула я.

— Да не кричите вы так, девушка, — поджала губысоседка и помягче добавила:

— А вы, наверное, с ней давно не виделись?

— Да, около трех лет.

— Оно и понятно. Нет больше Танечки. Умерла она.

Я вцепилась в руку Вадима и судорожно затряслась. Вадимбережно прижал меня к себе и поцеловал в лоб.

— Машка, успокойся. Тебе нельзя нервничать.

— Как это случилось? — с трудом прошептала я.

— Убили нашу Танечку.

— Как это — убили? Когда?

— Давно уже, — вздохнула соседка и, достав изкармана грязноватый платок, трубно высморкалась.

— А кто?

— Не нашли. Говорят, жених, а может, сожитель. А мне-токазалось, что у Танечки и не было никого. Дом, работа, работа, дом — вот и всепутешествие. Нашелся какой-то садист, отправил нашу Танечку на тот свет.Царство ей небесное!

Сделав глубокий вдох, я постаралась взять себя в руки и ужеболее спокойным голосом спросила:

— А вы бы не могли уточнить, когда именно этопроизошло?

— Умерла она двадцатого июля, а хоронили ее двадцатьтретьего.

Я не могла ошибиться. Я улетала на работу в Грециюдвадцатого июля. Таньку убили в день моего отъезда. Господи, но кто?

— А милиция-то что говорит?

— Подозревали какого-то парня, да, видно, не нашли. Аеще у нее подруга была. Та, говорят, на заработки улетела за границу и тампогибла. Больше я вам ничего сказать не могу, потому что не знаю ничего.Танечка хорошая девушка была, милая. Я как ее вспомню, так до сих пор сердцекровью обливается!

Соседка завозилась у двери своей квартиры, вытаскивая ключи.Меня она не узнала, хотя и видела не раз.

— Маш, пошли, — потянул меня за руку Вадим.

Я послушно кивнула и пошла вниз по лестнице.

В машине Вадим первым делом потянулся за сигаретами.

— Все, Машка, хватит сшиваться по спальнымрайонам, — сказал он, глубоко затягиваясь. — Все эти твоивоспоминания ни к чему хорошему не приведут. Давай-ка лучше махнем на Арбат,хочешь?

— Хочу, — равнодушно ответила я и уставилась вокно.

— Что-то случилось, ребята? — наконец соизволилспросить Толик.

— Да училку какую-то убили. Машка наша с ней знакомабыла.

— Послушай, Толик, а тебе приходилось бывать в этомрайоне? — спросила я.

— Может, и приходилось, я не помню.

— А может, ты был знаком с учительницей начальныхклассов по имени Таня?

— Ты что, сбрендила? — Уши у Толика сталикрасными, как два флажка. — Да и где ж мне с училкой-то знакомиться, вшколе, что ли?

— Ну почему обязательно в школе? Можно, например, вресторане познакомиться или где-нибудь в кафе…

— Машка, с чего ты взяла, что Толян с подружкой твоейбыл знаком? — повернулся ко мне Вадим. — У него вкусы совсем другие.Он у нас по официанткам мастак и по буфетчицам тоже.

— Да заткнись ты, — зло откликнулся Танькинухажер. Вернее, бывший Танькин ухажер, ведь Таньки-то уже не было.

Будь он проклят, тот черный — чернейший! — день, когдамы с Танькой помчались сломя голову в ресторан! Посидели бы дома — ничего неслучилось бы. И подружка моя дорогая была бы теперь жива. Правда, Драный досталбы меня из-под земли, но я бы выкрутилась как-нибудь. Макс бы мне помог. И неузнал бы он ничего о моем прошлом.

Макс… Боже мой, сколько потерь… Вывести бы на чистую водуэтого красавчика из Риги. Ногу ему прострелили на боевом задании! Валялся наполу Танькиной кухни, скулил, как баба. Вспомнить и то противно… Брата из-заденег прикончил, а какой спектакль при этом разыграл! Станиславский, блин!..Надо же что-то делать, но что?

Рассказать все как есть Машенькиным родителям? И потерятьнавсегда полюбившуюся мне новую жизнь…

— Машка, может, на Арбат махнем? — предложилВадим. — Там и перекусим. Ты на Арбате-то была? Ох, и классное местечко, ятебе скажу! Поехали, а?

Я отнюдь не считала Арбат «классным местечком». Разве толькочто машин нет, а так…

Грязная, донельзя заплеванная улица, провонявшая пивом,блевотиной и наркотиками. Мне там воздуха не хватает. Один раз даже чуть вобморок не упала, нет, правда, если не верите… А когда-то по Арбату ходилитроллейбусы… Я еще помнила это. Я совсем маленькая была. Мамочка привозила меняв театр Вахтангова. На двенадцатичасовой спектакль, детский. А потом мыпокупали в крохотном зоомагазинчике корм для рыбок.

Дома у нас стоял аквариум. В нем жили рыбки гуппи. Я сама заними ухаживала. Я любила их.

Рыбка, рыбка, сделай так, чтобы Макс вернулся ко мне… Нувот… Разреветься мне только не хватало…

За два с лишним года Арбат почти не изменился.

Хотя.., еще грязнее стал. Пошатавшись из конца в конец, мызаняли столик на улице в маленьком пивном ресторанчике. Пиво я терпеть не могу— зачем мне эта мочегонная горечь! — и потому заказала себе виски сольдом. Вадим не умолкая трещал о чем-то, искренне желая меня развеселить, но яего не слушала. Сидела, смотрела на праздную толпу, думала о своем.

Когда Толик вышел куда-то, в туалет наверное, Вадим положилмне руку на плечо и запыхтел как паровоз:

— Машка, на кой хрен нам с тобой этот Толик сдался?Таскается за нами повсюду… Ни поговорить, ни вдвоем побыть… Может, посадим егов поезд и отправим в Питер?

— Думаю, папе это не понравится.

— Маш, ну нельзя же так! Почему мы должны из-за негомучиться?

— Вадим, а ты Толика хорошо знаешь? — спросила я,помешивая соломинкой в стакане с виски.

— Я же тебе уже говорил: недавно. Если честно, то,подруга, этот тип мне вообще не внушает доверия.

— Почему?

— Сам не знаю. Наверное, потому, что на тебя пялитсябез всякого стыда, да и ты уделяешь ему слишком много внимания.

— Неужели ты ревнуешь?