Он был мёртв.

Алистер почувствовала, что Эрек и все остальные не сводят с неё глаз, полных благоговейного трепета. Она стояла и дрожала, истощённая схваткой, и Эрек подошёл к ней и обнял её за плечи.

Теперь они были у выхода из Драконьего Хребта, и голубое небо виднелось совсем близко. Ещё одна огромная волна подняла их корабль и на этот раз вместо того, чтобы отбросить его назад, вытолкнула судно в тихий солнечный день.

Всё стихло, ветер успокоился, волны сгладились, и корабли выровнялись на воде.

Алистер не могла в это поверить. У них получилось.

В сердце столицы Империи Люпитус сидел во главе стола Верховного Совета во дворце правительства – гигантском круглом здании, возведённом из сияющего чёрного гранита и обрамлённым сотней колонн. Он сидел и смотрел на членов совета – людей молодых и глупых – с отвращением. Это был не тот Верховный Совет, что раньше. В былые времена члены совета через жестокость привели Империю к могуществу, и они никогда бы не допустили тех конфликтов, что разгорелись в Империи за последние несколько месяцев. Он был раздосадован и хотел на ком-то выместить злость.

Он сидел в здании, которое само внушало страх, и по очереди смотрел на сидевших за столом представителей Шести Рогов Империи, выдающихся людей почти всех имперских рас. Там были управляющие провинций и главнокомандующие армий, каждый из которых представлял интересы десятков миллионов граждан Империи из несчётного числа её регионов. В течение всего многочасового собрания Люпитус всматривался в каждое лицо, вдумывался в каждое слово и прислушивался к различным мнениям. Делегаты привезли отчёты со всех уголков Империи. Последствия смерти Андроникуса, а затем и Ромулуса, всё еще ощущались в провинциях: самовольным захватам власти и внутренним конфликтам не было конца. Вот к чему привело отсутствие верховного правителя.

Пришли отчёты о миллионной армии Ромулуса, которая по-прежнему оккупировала Кольцо, но, утратив своего лидера, осталась без цели и только устраивала беспорядки, отчёты об убийстве Ромулуса Волусией, о новой армии Волусии и спланированном ею перевороте. Выступления перерастали в перебранки, участники собрания не хотели принимать общий план действий, слишком увлечённые борьбой за власть. Люпитус понимал, что каждый из них метит на место Ромулуса, и что съезд, посвящённый делам Империи превратился в состязание.

Продолжались споры о том, нужно ли проводить выборы или стоит отдать власть военным главнокомандующим, какая провинция должна иметь больше полномочий, и даже о том, не пора ли перенести столицу.

Люпитус терпеливо слушал. Он сам поощрял такую демократичную атмосферу. В конце концов, Андроникус и Ромулус были тиранами, и Верховный совет должен был кланяться им и исполнять любые их капризы. Теперь, когда они были мертвы, Люпитус наслаждался свободой и отсутствием единственного подавляющего лидера. Это был, скорее, управляемый хаос.

Не смотря ни на что, все они соглашались с председательством Люпитуса. Он был самым старшим из них, около восьмидесяти лет отроду, с потускневшей жёлтой кожей и лысой головой, выдававшими его возраст, и он не стремился стать правителем. Он предпочитал дёргать за нужные веревочки за кулисами, чем и занимался всю жизнь. Старая имперская поговорка гласила: "Верховные Правители приходят и уходят, а председатели совета правят вечно", и он был с ней полностью согласен.

Люпитус подождал, пока стихнут все перепалки, давая этим глупым молодым людям возможность до посинения спорить о том, что делать с Волусией. Не придя ни к какому решению, все наконец обернулись к нему.

Он откашлялся и спокойно посмотрел им в глаза. Он знал, что ничто не устрашает лучше молчания. Его невозмутимость влияла на них сильнее, чем приказы самого сурового генерала. Когда он заговорил, голос его был властным.

"Эта девчонка, Волусия, возомнила себя богиней", – начал он. "Но то, что она убила пару человек, не делает её угрозой для Империи. Вы забываете, что в нашем распоряжении миллионы солдат".

"Но у нас нет того, кто повёл бы их в бой", – мрачно ответил один из членов совета. "По-моему, тысячное войско с сильным лидером опаснее миллионного, но неуправляемого".

Люпитус покачал головой.

"Солдаты Империи будут подчиняться приказам Верховного Совета, как и было всегда", – отмахнулся он. "Мы встретим её в поле и заранее пресечём все её глупые попытки".

Все озабоченно переглянулись.

"Думаете, это мудро?" – спросил один из делегатов. "Почему не дать ей подойти к столице? Тут у нас есть городские укрепления и миллион солдат, достаточно сильных, чтобы дать отпор. В чистом поле нам придётся играть по её правилам".

"Именно так мы и поступим, потому что она этого не ожидает. Ещё меньше она ожидает, что наши переговорщики предложат ей мир".

В комнате воцарилось молчание. Все были шокированы его словами.

"Мир?!" – возмутился один из членов совета. «Мы предложим ей, захватчице, мир?!»

"Вы же только что сказали, что нам нечего её бояться", – сказал другой. "Зачем тогда предлагать ей мир?"

Люпитус улыбнулся, раздражённый и выведенный из терпения глупостью этих людей.

"Я сказал, что мы предложим ей мир, – пояснил он, – а не что она его получит".

Все посмотрели на него с недоумением. Люпитус сделал глубокий вдох. Он всегда был на шаг впереди этого совета – вот почему ни один из них не годился на роль Верховного Правителя.

"Мы встретим Волусию в поле и направим к ней переговорщиков, которые предложат перемирие. Я сам возглавлю делегацию. Когда она придёт обсудить условия, мы окружим её и убьём".

"А как вам это удастся?" – спросил кто-то.

"Генерал её армии куплен. Он предаст её. Я очень хорошо ему заплатил".

Густая тишина повисла в комнате. Люпитус видел, что впечатлил их. Теперь они ловили каждое его слово.

"До конца завтрашнего дня, – закончил он с улыбкой – голова этой девчонки будет болтаться на копье".

Годфри сидел развалившись в роскошном шёлковом кресле на золотом балконе, а слуги обмахивали его веером и кормили виноградом. Он дивился тому, как резко изменилось его положение. Всего пару часов назад он был заперт в вонючей камере и лежал на грязном полу в окружении людей, каждый из которых был непрочь его убить. Оттуда не было выхода, и в лучшем случае он мог надеяться на смерть, а в худшем – на жестокие пытки. Казалось, жизнь его была кончена.

Но вот он здесь, на сияющей мрамором и золотом вилле у моря, на великолепном балконе у самой воды, любуется самым захватывающим видом в своей жизни. Перед ним поблёскивает залив, полный прекрасных кораблей, а у его ног разбиваются океанские волны. На столе одно изысканное кушанье сменяло другое, и Годфри, Акорт, Фултон, Мерек и Арио набивали животы.