— Значит, о ребенке не может идти и речи? — безнадежно спросил я.

— Ричард, я вам специально все детально обрисовываю, чтобы вы не тешили себя иллюзиями. Наша задача сейчас — помочь вашей жене продлить жизнь на максимально долгий срок. Для этого она здесь. У меня работают лучшие врачи Европы, общепризнанные специалисты в области онкологии.

— А эта ваша химия… терапия… насколько она вредна для Брэнды?

— Я бы не стал так формулировать вопрос. Слово «вредна» следует в нашей ситуации заменить на «полезна». Это основной метод лечения лейкемии. Его суть, если коротко, сводится к применению химических препаратов, которые направлены против роста быстро делящихся клеток. Иными словами, мы вводим пациенту лекарства, убивающие раковые клетки. Для эффективного лечения приходится применять препараты широкого спектра действия. Разумеется, этот метод обладает существенным недостатком, поскольку химические вещества неспособны отличить больные клетки от здоровых, что вызывает различные побочные эффекты. Кроме того, Брэнде необходимы переливания эритроцитной массы, причем неоднократные. Теперь представьте себе ее организм после всего, что я вам рассказал. Тем более что после химии яичники сильно истощаются, поэтому забеременеть во время болезни просто невозможно. В моей практике были случаи, когда пациентки, больные лейкемией, рожали, но это происходило только после пяти лет ремиссии.

— Спасибо, доктор, — печально ответил я. — Я все понял. Могу я теперь увидеть Брэнду?

— Разумеется, — он встал из-за стола, и мы вышли в коридор. На лифте поднялись на седьмой этаж и оказались в роскошных апартаментах, больше похожих на номер какой-нибудь пятизвездочной гостиницы, чем на больничную палату: три огромных комнаты, включая спальню и гостиную, просторная ванная, дорогая мебель. Из окон открывался восхитительный вид на гору Монблан и Женевское озеро. Брэнду и ее отца мы нашли на балконе, где они сидели в креслах, попивая кофе.

— Ну-с, как наши дела? — Стивенс обратился к своей пациентке. — Освоились?

— Спасибо, доктор! — воскликнула Брэнда. — Здесь просто изумительно! Условия потрясающие, даже папа оценил.

— Ну если сам мистер Кэмпбелл доволен, то я очень рад, — улыбнулся Стивенс.

— Я буду доволен, если вы ее вылечите, — отрезал мой тесть. — А в каких условиях вы это делаете, меня не волнует… Ричард, пойдем побеседуем!

Он уволок меня в гостиную.

— Ну? Что там с моим внуком?

— Сэр, к сожалению, ничего не выйдет, — я вкратце пересказал ему все, о чем узнал у доктора. — Так что давайте не будем ни о чем говорить Брэнде и сами постараемся об этом не думать.

— Черт бы побрал эту проклятую болезнь! — Кэмпбелл был расстроен, даже зол. — Ну ладно, зять, мы еще посмотрим, кто кого!

— Эй, где вы там? — послышался голос Брэнды. — Пора прощаться!

— Не скучай, малышка! — Кэмпбелл крепко прижал ее к себе. — Мы будем приезжать, обязательно, а ты лечись и покажи этой лейкемии, кто в доме хозяин!.. Ричард, жду тебя внизу.

Они с доктором вышли, оставив нас вдвоем.

— Обними меня! — попросила Брэнда. Я подошел к ней, и она обхватила мою шею руками.

— Брэн, родная…

— Все будет хорошо?

— Все будет просто замечательно! — воскликнул я, радуясь, что она не видит моего лица. — Я буду звонить тебе каждый день, а на выходные могу оставаться здесь: доктор сказал, у них есть специальная резиденция для родственников и гостей, которая соединяется общим крылом с клиникой.

— Вот такой у нас медовый месяц… — грустно сказала Брэнда.

— Ничего! — бодро ответил я, стараясь быть веселым. — Вернешься домой, я тебе устрою потрясающий медовый месяц, вот увидишь!

— Если вернусь, милый, — тихо сказала она.

— А ну-ка перестань! — я даже рассердился на нее. — Не говори так! Мы будем бороться до конца, поняла?

— Я очень люблю тебя, Дик…

— А я тебя еще больше, — ответил я.

По дороге домой мой тесть все время молчал, о чем-то размышляя, вероятно, и обо мне тоже, поскольку я порой ловил на себе его взгляды. Я, в свою очередь, тоже сидел молча, думая о том, как же удивительно порой поворачивается жизнь! Вот передо мной один из богатейших людей на планете, я лечу в его собственном самолете, и этот жестокий, страшный человек, наводящий ужас на своих конкурентов, на самом-то деле очень одинокий, ранимый, любящий отец… Да и по натуре своей он неплохой: мне нравился его острый ум, чувство юмора и, самое главное — это у них с Брэндой было общим, — его искренность. Я видел и ощущал, что ко мне он относится с душой, даже с некой привязанностью, что больше не считает меня отбросом общества, нищим садовником, а воспринимает если не как сына, то уж точно как члена семьи. А чего стоит его помощь Тиму… Пусть не пригодились его специалисты, но тем не менее он поднял на уши всю больницу, привез лучших хирургов, а потом организовал похороны, установил плиту на могилу моего друга; выделил своих головорезов в помощь полиции, действительно желая найти подонка, убившего Тима… Какой же идиот обозвал его пожирателем несчастных людей?! Меня затопила теплая волна благодарности.

— Сэр… — негромко обратился я к нему.

— Что случилось? — встрепенулся мой тесть.

— Хочу сказать вам… спасибо за все, что вы для меня делаете.

— Не говори ерунды… — он попробовал отмахнуться, но я не дал ему шанса.

— Подождите, сэр, я хочу выговориться. Я не помню своего отца, он погиб, когда мне не было и трех лет, матери тоже не помню. Моей семьей всегда был Тим, а потом стала Брэнда. Но я никогда бы не подумал, что смогу питать именно к вам те простые человеческие чувства, которые сейчас заставляют меня говорить все это. Вы прекрасный человек, мистер Кэмпбелл, самый лучший отец на свете, и я очень горд тем, что вы мой тесть. Кстати, ваши миллиарды тут совершенно ни при чем, поверьте.

Он отвернулся к иллюминатору, а мне на миг показалось, что его глаза как-то странно заблестели.

— Сэр, я не хотел расстроить вас…

— Молчи уже, — нарочито грубо сказал он, доставая из нагрудного кармана платок. Потом приложил его к глазам, высморкался и посмотрел на меня. — Старею я, наверное… Становлюсь сентиментальным. Черт!.. Ты хороший парень, Ричард, я давно хотел сказать: не обижайся, что я был так груб в нашу первую встречу.

— О чем речь, уже забыл.

— Вот и хорошо. И если уж у нас такой разговор, — он почесал переносицу, — хочу сделать тебе деловое предложение.

— Я слушаю, сэр.

— Ты думал о том, чтобы заняться серьезным делом? Конечно, я понимаю, цветочки, пестики, тычинки — это все здорово, но как насчет действительно реального заработка, стабильного, ощутимого? Вроде моего.

— Я неплохо зарабатываю, мистер Кэмпбелл, — возразил ему я.