Боль, рвущаяся из груди, неожиданно затмила сознание. «Не хочу жить!» – пронзило исступлением сердце, и, вскочив на ноги, Таяна кинулась к реке. Оказавшись на крутом берегу, она отрешённо уставилась на гибельную черноту омута. Ещё шаг – и всё закончится: ледяная бездна примет плоть, и душа перестанет терзаться.

Неожиданно на зыбкой глади появилось белое пятно, привлекая взгляд обезумевшей девушки. Река неторопливо тащила страшную добычу. Разбухшее тело тяжело покачивалось на равнодушных волнах, и, казалось, утопленница не то смеётся, не то предостерегает. Жуткая картина смерти заставила Таяну очнуться и отступить назад. Проводив несчастную взглядом, она вздохнула и поплелась из леса.

Ночи Купалы самые короткие в году, и когда девушка вернулась домой, горизонт успел окраситься алым заревом. Отворив калитку, Таяна побрела к крыльцу, даже не взглянув ни на деда Дорофея, ни на Пелагею, а переступив порог, опустилась на лавку и вновь расплакалась.

Завидев подопечную, знахарка по-быстрому проводила деда и поспешила в избу.

– Что с тобой, голубка моя? – забеспокоилась она. – Никак обидел кто?

Девушка, глотая слёзы, отрицательно покачала головой:

– Не любит он меня, – только и смогла произнести Таяна.

Догадавшись, что произошло, Пелагея гневно сверкнула глазами. Она видела, как, танцуя с княжичем, светилась счастьем Таяна. «Ох, девка, что же ты делаешь?!» – ещё тогда подумала знахарка, но тут бабка Марфа подвернула ногу, и Пелагея выпустила подопечную из вида.

– Не углядела я за тобой, не уберегла, – виновато пробормотала ведунья. Крепко прижав к себе рыдающую девушку, Пелагея, гладя её по голове, шептала: – Успокойся, всё образуется. Не ты первая, не ты последняя. Время пройдет – забудешь его.

– Не забуду, – шмыгнув носом, утёрла слёзы Таяна и призналась: – Люблю я его.

– Ничего, другого полюбишь.

– Нет, – вновь покачала головой девушка. – Сколько времени прошло. Я уж решила, что все мои глупые мечты растаяли, словно снег по весне. А как увидела Евсея … – она замолчала и тяжело вздохнула. – Тут сразу и поняла: никто мне кроме него не надобен… Только зря всё это. Не нужна я ему. И никому не нужна…

– Что ты, милая! – встревожено встрепенулась Пелагея. – Ты вон какая красавица! Все парни на тебя заглядываются.

– Да какой с того прок? И с красоты этой? – горько усмехнулась Таяна. – Заглядываться-то они заглядываются, а только мысли у них не о том. Каждый погулять норовит, а чтоб полюбить по-настоящему да замуж взять, даже не помышляют. Кому я, сирота, нужна? Голь перекатная… – сокрушённо опустила она голову. – Да… Похоже, не в красоте счастье, тётка Пелагея. И ты хороша собой, а всё одна.

Они замолчали, но немного подумав, девушка взглянула на знахарку умоляющими глазами и вновь заговорила:

– Давай уйдём отсюда. Не могу я видеть его. Сердце разрывается, – призналась Таяна. – Уйдём куда подальше… А, Пелагеюшка? Будем травы собирать, людей лечить. Я с тобой останусь. Можно? Некуда мне больше податься.

– Не завидная у меня жизнь, – печально улыбнулась женщина. – Не хочу я, чтобы и ты так же жила. Баба замуж выйти должна, детей рожать, а не в одиночестве по лесам скитаться.

– Так если судьба такая.

– За что ж она тебя, голубку, так мучает? – погладила по голове Таяну знахарка. – Ну что ж, пойдём, раз тошно тебе здесь, – согласилась Пелагея. – Действительно, так лучше будет. Подальше от злых глаз и языков. Не одна я заметила, как ты вчера с князем веселилась. Всё равно житья не дадут. Заклюют, засмеют, зажалят.

Быстро собрав свой нехитрый скарб, женщины покинули деревню и углубились в лес. Не переставая вспоминать о Евсее, Таяна шагала за знахаркой. Пусть и недолго, но девушке казалось, что княжич любит её. Пусть всего лишь один вечер, но она всё же была счастлива. И Таяна уже почти не жалела о случившимся, лишь тоска по неразделённой любви мучала её душу.

Когда солнце застряло в зените, путницы присели передохнуть. Взглянув на закутанную в тёмные одеяния ведунью, Таяна неожиданно спросила:

– Тётка Пелагея, а всё же почему ты ушла от людей? Ты сама любила кого? Была счастлива?

Женщина задумалась и неожиданно улыбнулась.

– Любила, Таянушка. Ох, как любила, – вздохнула она. – Наверное, так же безумно, как ты своего Евсея.

Девушка вытаращила глаза:

– А что случилось? Почему расстались? Неужто его убили?

– Да типун тебе на язык! – рассердилась знахарка. – Жив он. Живёхонек, чтоб его…

– Так что ж тогда? Обманул?

– Нет, предал, – горько усмехнулась Пелагея.

– Предал? Это как же?

– Вот пристала, аки заноза! Всё знать тебе надобно! – поморщилась женщина, но всё же начала рассказ: – Пожениться мы должны были. Уже и срок назначили. Только время тянулось так долго, а мне ужас как повидаться с ним хотелось. Он тоже томился, скучал. И как-то весточку прислал, чтобы вечером я к нему на свидание пришла, – окунувшись в воспоминания, Пелагея замолчала, и Таяна не выдержала:

– А дальше что было?

– Что было, что было… – проворчала знахарка. – Конечно же сбежала я из дома, – мечтательно улыбнулась она и пояснила: – Когда все уснули, через сенцы на улицу и выскользнула. Ох, нацеловаться мы тогда с ним не могли… А потом и вовсе голову потеряли, – немного смутившись, призналась Пелагея. – Домой я только к утру возвратилась. Но никто не заметил. Мы ещё пару раз так же встречались. До свадьбы считанные деньки оставались, как вдруг ночью шум меня разбудил. Люди на улице орут, я глаза открыла, а надо мной разъярённый батюшка стоит и что-то кричит. Я поначалу и не поняла, чего он хочет, а он требовал признаться, кто ко мне по ночам в окошко лазает. Я изумилась. «Никто», – говорю… А он ещё пуще разозлился, да за косу меня в горницу и поволок. А там мой любезный жених дожидается, молчит и волком на меня смотрит. Ох, лупить меня батюшка начал! Я реву, не пойму, за что, а он и вовсе осерчал, потребовал повитуху позвать. Пусть, говорит, проверит насколько моя доченька честна. А что проверять-то, когда я своему любимому доверилась? – покачала головой Пелагея. – Только не поверил отец, что с женихом своим я была, а сам он не признался. Позеленел только от злости и вдруг заявил, что не нужна ему невеста такая и вышел, – женщина смахнула набежавшую слезу. – А батюшка меня из дома выгнал… Побежала я от отчаянья в речке топиться, да только на берегу старуху встретила. Бабку Агафью. Она меня успокоить смогла и к себе на житьё взяла. От неё-то я и научилась врачевать. А за год до того, как тебя в лесу нашли, умерла моя ведунья, и совсем тоскливо мне сделалось. Вот и решила я тебя к себе взять, сироту горемычную, – ласково взглянула на Таяну знахарка.

Девушка задумалась, а потом, подняв глаза, задалась вопросом:

– Так всё-таки, что же случилось той ночью? За что на тебя и жених, и батюшка взъелся?