Он проснулся как от толчка, протирая глаза, и даже вскрикнул, не понимая, где находится, а узнав каюту, заморгал и покачал головой — солнечный свет отражался от воды, сверкавшей, как стрела арбалета.

Брахт еще спал, и Каландрилл осторожно встал и поднялся на палубу, на которую матросы таскали ведрами воду из моря. День стоял ясный, чистое, без единого облачка, небо сверкало голубизной, солнце, поднявшись над горизонтом на целую ладонь, уже обжигало кожу. Он умылся, и прохладный ветер, наполнявший паруса, обдул его. Натянув рубашку, он пошел к полуюту.

Рахамман эк'Джемм стоял около штурвала, словно и не уходил отсюда всю ночь, хотя сейчас на поясе у него он заметил широкий меч. Его зеленые глаза сузились, когда он увидел голову Каландрилла.

— Можно, капитан? — спросил Каландрилл, поднимаясь на полуют, не давая тем самым кандийцу возможности прогнать его. Эк'Джемм пожал плечами и поманил Каландрилла к себе.

— Они идут за нами.

Он ткнул указательным пальцем на северо-восток. Каландрилл прищурился, но ничего не увидел.

— Возьми. — Эк'Джемм протянул ему подзорную трубу.

Каландрилл взял трубу, поднес ее к глазам и прищурился. Он пошарил по горизонту и наконец обнаружил темный квадрат паруса. Кандиец, как ему показалось, был невесел. Но почему, ведь преследователи даже отстали по сравнению со вчерашним днем.

— Если нам удастся сохранить дистанцию, мы доберемся до Мхерут'йи раньше, чем они нас настигнут, — сказал он.

— Если ветер продержится, — кивнул эк'Джемм. — Но только при условии, что он продержится.

— А ты думаешь, не продержится?

Ветер казался довольно сильным — паруса были полны, а флаги развевались под прямым углом к мачте.

— Может, и продержится, — не очень уверенно сказал кандиец. — Но я чувствую, он скоро переменится.

— Но если мы встанем, то и они — тоже.

Эк'Джемм взглянул на него свысока.

— Если ветер ослабнет или установится штиль, мы встанем. А у этого морского волка есть весла, и они прямиком пойдут на нас.

— Неужели они смогут догнать нас на веслах?

— Еще как! — убежденно сказал эк'Джемм. — И тогда — пиши пропало.

Каландрилл махнул рукой в сторону арбалетов:

— Если они попробуют прибегнуть к веслам, разве вы не сможете разбить их?

Кандиец пожал плечами.

— Если повезет, то да. Но обычно военное судно трудно остановить. Лучше уж молись, чтобы Бураш принял твою жертву.

— Верно, — согласился Каландрилл и отправился за завтраком.

Он взял две тарелки и понес их в каюту — Брахт уже проснулся и наливал себе снадобье.

— Я вроде как поправился, — заявил наемник. — Когда поплывем в Гессиф, надо будет достать еще такого снадобья.

Он становился похож на самого себя. Зеленоватая бледность спала, и глаза у него светились ярче, чем вчера. Тазик был пуст, а когда Каландрилл поставил тарелки, Брахт без промедления приступил к трапезе. Выбросив кусок соленой свинины через иллюминатор в море, он прикончил хлеб с сыром. Его не вывернуло, а закончив завтракать, он объявил о намерении подняться на палубу. Керниец пристегнул меч, и они вышли на солнечный свет. Задержавшись перед люком, Брахт сделал глубокий вдох и рывком поднялся на палубу.

И тут же замер, беспомощно ища опору, — палуба «Морского плясуна» ходила ходуном у него под ногами. Каландрилл взял его под руку и помог ему добраться до леера, в который Брахт вцепился мертвой хваткой.

— Ахрд знает, — угрюмо пробормотал он, — так люди не путешествуют.

Каландрилл улыбнулся, довольный тем, что его товарищ пришел в себя.

— Ладно, — сказал Брахт, — пойдем посмотрим на ту посудину, что нас преследует.

Эк'Джемм был раздражен, когда они появились на полуюте, но передал кернийцу подзорную трубу, злорадно ухмыляясь при каждой его попытке удержаться на ногах; схватившись за арбалет, он смотрел в подзорную трубу.

— Так вот он, военный корабль, — пробормотал керниец. — А что там у него на носу?

— На носу? — Каландрилл выхватил трубу. — Ты видишь нос?

Он поправил линзы и вдруг увидел, что преследующее их судно значительно приблизилось. Оно уже не было на корпус ниже горизонта, оно было уже по эту сторону горизонта, так что его нос в форме дракона был хорошо виден.

— Дай посмотреть, — раздался резкий голос эк'Джемма, и Каландрилл протянул ему трубу.

Кандиец долго стоял с приложенным к глазу окуляром, затем что-то пробормотал и повернулся, глядя на паруса своего судна.

— Бураш их побери, — пробормотал он. — Этого я и боялся.

— Ветер ослабевает, — сказал Каландрилл Брахту. — А у них есть весла.

Брахт проследил за взглядом капитана и кивнул; Каландрилл смотрел на паруса. Пока они выбирались из трюма и поднимались на полуют, ветер ослаб. Он все еще наполнял паруса «Морского плясуна», но судно двигалось вперед уже не так резво. Эк'Джемм прокричал какие-то приказания, и матросы полезли наверх, подправляя паруса. Капитан выругался и приказал матросу перенять у него штурвал. Судно слегка накренилось на правый борт, паруса вновь наполнились ветром. Эк'Джемм сказал:

— Отправляйтесь вниз.

— Лучше уж мы побудем здесь, — ответил Брахт.

Кандиец сердито уставился на него, но Брахт натянуто улыбнулся, не спуская левой руки с рукоятки меча, а правой держась за арбалет. Эк'Джемм рассмеялся. Каландрилл пододвинулся к Брахту, не совсем понимая, что происходит. Неужели Брахт надумал драться на вздымающейся палубе?

— Ты угрожаешь мне?

Эк'Джемм был зол, не веря своим глазам.

— Мы не хотим, чтобы с нами обращались, как со скотом, который везут на бойню, — сказал Брахт.

— Мне кажется, что если ты вытащишь свой меч, то тут и упадешь, — ехидно заметил капитан и в подтверждение прокричал какую-то команду на своем языке — судно резко легло на левый борт. Палуба накренилась. Каландрилл схватился за первый попавшийся предмет и едва удержался на ногах. Брахт же закричал и, выпустив арбалет, покатился по палубе, удержавшись только за гакаборт. Эк'Джемм рассмеялся; Брахт с трудом встал на ноги. Бледность вернулась на его лицо, и Каландрилл понял, что его приятель не настолько оправился от болезни, как ему показалось. Только сила воли помогла ему подняться на полуют, и сейчас она же помогала ему держаться левой рукой за леер, а правой сжимать эфес. Блестящие голубые глаза яростно сверкали на смуглом лице; Брахт вытащил меч.

Эк'Джемма это, кажется, еще больше развеселило; на толстогубом лице появилась кривая усмешка, словно смелость кернийца пришлась ему по душе. Затем он сделал жест рулевому, и тот еще чуть повернул штурвал. Это движение совсем немного изменило курс судна, но палуба вдруг вздыбилась у них под ногами, и Каландрилл едва удержался на ногах, резко взмахнув руками, Брахта же просто вдавило в леер, и, пытаясь не свалиться в воду, он едва не выронил меч. Каландрилл скользнул по палубе и, вцепившись в кожаную рубашку Брахта, едва успел затащить его назад на палубу. Когда керниец поднялся на ноги, на лице его была опять та же зеленоватая бледность, а на лбу и на верхней губе поблескивал лихорадочный пот.