Он раскрыл ладонь, и кольцо, блеснув, упало в воду. Такова была принесенная жертва Каландрилла.

Он повернулся и обнаружил на себе взгляд Брахта. Лицо у кернийца было зеленоватым, он хватал ртом воздух, словно каждый его вздох мог оказаться последним. Каландрилл подумал, что Брахт сейчас над ним посмеется, но тот только сказал:

— Может, с твоей жертвой он и меня избавит от этой болезни? Ахрд, никогда бы не подумал, что морское путешествие может быть таким неприятным.

Каландрилл открыл было рот, но наемник вновь перегнулся через леер.

— У меня есть одно снадобье, должно помочь, — объявил Рахамман эк'Джемм, спокойно глядя на кернийца. — Я прикажу поставить у вас в каюте тазик.

— Спасибо, — ответил Каландрилл за своего товарища. — Брахт говорить не мог.

Капитан промычал что-то в ответ и стал подниматься на полуют. «Морской плясун» набирал скорость, и палуба его все больше раскачивалась; паруса наполнились ветром, хлопавшим флагами на мачтах. Пронзительные крики чаек их воздушный эскорт — нарушали равномерный плеск воды о борта и шуршание наполненных ветром парусов. Каландрилл с развевающимися на ветру волосами схватился за стойку, чтобы не упасть от качки. Он был вне себя от радости: путешествие по морю настолько приятно, что губы его непроизвольно сложились в улыбку — соль капала ему на лицо, и легкие его наполнились пахнущим озоном воздухом. Он посмотрел на Брахта, перегнувшегося через леер, — желудок его уже был, видимо, пуст, поскольку теперь из него шла только желчь. Это плохо, а эк'Джемм и словом не обмолвился о судовом лекаре. Каландрилл положил Брахту руку на плечо.

— Пойдем вниз. Ляжешь, и тебе станет легче. — Брахт тупо кивнул, и Каландрилл сказал: — Подожди меня здесь, — и стал подниматься по трапу.

Рахамман эк'Джемм с широко расставленными ногами держался за штурвал; рядом с ним стоял матрос, готовый в любой момент заменить его. Эк'Джемм сбросил плащ и теперь был в желто-черном одеянии, а концы его тюрбана развевались на ветру. Он с некоторым раздражением посмотрел на Каландрилла, словно пассажирам было запрещено подниматься на это священное место.

— Я отведу его в каюту, — сказал Каландрилл.

Эк'Джемм кивнул и крикнул:

— Мехеммед!

Каландрилл, повернувшись, увидел молодого, его возраста, парнишку без рубашки. На белозубом темно-коричневом лице играла любопытная улыбка; в следующее мгновенье он был уже на полуюте.

— Да, капитан?

— Отведи пассажиров в каюту. И принеси им тазик.

Мехеммед кивнул и направился к Каландриллу, который взял на себя смелость напомнить капитану:

— Ты обещал какое-то снадобье.

Рахамман эк'Джемм насупился.

— Ты понимаешь по-кандийски?

— И даже говорю, — ответил Каландрилл на том же языке.

Эк'Джемм фыркнул и сказал:

— Когда отведешь их в каюту, сходи ко мне и возьми в аптечке голубой флакончик. Три капли и немного воды утром, днем и вечером.

Эти последние слова уже были обращены к Каландриллу, который с улыбкой поблагодарил капитана и спустился с Мехеммедом вниз.

Они оторвали Брахта от леера и помогли ему спуститься через люк. Каландрилл подхватил их пожитки, а Мехеммед осторожно спустил бледного кернийца к каютам. Воздух здесь отдавал плесенью, и Каландрилл порадовался иллюминатору: пока Мехеммед усаживал Брахта на койке, Каландрилл распахнул его.

— Я принесу лекарство и тазик, — сказал Мехеммед.

— О, Ахрд, помоги мне, — простонал Брахт. — Если бы я знал, что меня ждет…

— Это еще что, сейчас море спокойное, — ухмыльнулся Мехеммед и исчез в двери.

Каландрилл бросил вещи на верхнюю полку и осмотрелся. Каюта была совсем маленькой: две койки занимали почти все ее пространство, оставалось место для двух запирающихся шкафчиков и узкого прохода. Потолок был настолько низок, что постоянно приходилось пригибаться. Он сел, с сочувствием и с легкой насмешкой глядя на Брахта.

Мехеммед принес тазик, флакончик из голубого стекла, графин и мензурку. Он налил воды, отсчитал три капли из флакончика и протянул мензурку Брахту. Керниец выпил и состроил гримасу.

— Не очень вкусно, — усмехнулся Мехеммед. — Но это тебе поможет.

— Если я сейчас же не умру, — простонал Брахт и упал на полку.

— Ему надо что-нибудь поесть, — посоветовал юноша. — Сейчас принесу.

Он принес блюдо с хлебом и холодной свининой. Брахт взглянул на блюдо и отрицательно замотал головой.

— Ему надо что-нибудь поесть, — повторил Мехеммед и посмотрел на Каландрилла. — Покормишь его?

Каландрилл кивнул и взял у него блюдо. Кандиец явно не торопился уходить, с любопытством смотрел на происходящее от двери.

— Твой телохранитель? — поинтересовался он.

Это было самым простым объяснением, и Каландрилл кивнул.

— А ты кто?

— Меня зовут Каландрилл.

Он решил, что лучше не называть своего полного имели — отец мог известить кого надо в Альдарине, может, даже пообещал вознаграждение за его возвращение домой.

— Ты купец?

Они уже раньше обсуждали это с Варентом и пришли к выводу, что лучше всего представляться купцом, посланным для установления связей с купцами Кандахара, а Брахт — его телохранитель, как он только что и сказал.

Мехеммед улыбнулся:

— На море он неважный телохранитель. Лучше было нанять кандийца. Бураш примешал соли в нашу кровь.

— Нет, ничего, он хороший телохранитель, — заступился Каландрилл за Брахта. — По крайней мере на суше.

— Будем надеяться, что на нас не нападут корсары, — бодро произнес юноша и вышел.

Каландрилл уложил багаж и попытался убедить Брахта поесть. Керниец проглотил несколько кусочков, но тут же оттолкнул тарелку и склонился над тазиком.

— Надо было отправляться сушей, — простонал он.

— Это заняло бы у нас несколько месяцев, — возразил Каландрилл. — Для этого надо было бы пересечь половину Лиссе, а затем повернуть на юг через Эйль. А там нам пришлось бы идти по пустыне Шанн. А так мы доберемся до Мхерут'йи за какую-нибудь неделю.

— За неделю? Ты думаешь, я столько протяну? — пробормотал Брахт.

— Протянешь, — пообещал Каландрилл.

Брахт опять застонал и отвернулся к стене.

Через несколько минут он уже спал, и Каландрилл вышел на палубу. «Морской плясун» шел довольно резво; за кормой таял берег Лиссе, теряясь за морем и небом. С северо-востока дул ровный ветер, и эк'Джемм приказал поднять все паруса. Что бы он там ни вез в Кандахар, груз играл роль балласта, и судно имело хорошую остойчивость. Представив себе, что было бы с Брахтом, если бы судно шло порожняком, — его швыряло бы по волнам, как пробку, — Каландрилл улыбнулся. Он старался не мешать матросам, когда любопытства ради бродил по палубам, желая узнать о судне как можно больше. Прогулка длилась до тех пор, пока не прозвучал гонг, возвещающий об обеде.