в среду населения его столицы гуннской военной знати. Все это свидетельствует о постепенной эволюции наиболее зажиточного слоя боспорского общества и сращивании его с пришедшей на Боспор варварской знатью. По-видимому, с конца IV и вплоть до правления императора Юстина (518-527 гг.), когда Боспор находился в подчинении гуннов, основная масса населения выплачивала определенную ренту-налог его социальной верхушке, управлявшей территориями некогда огромного античного государства и заинтересованной в сохранении существовавшей ранее фискальной системы. Вполне возможно эта рента-налог взималась не только продуктами сельского хозяйства, но и предметами ремесла, в которых гунны, как и всякие кочевники, остро нуждались. В то же время гунны могли сохранять нетронутыми формы общественной организации боспорского населения, сложившиеся здесь до их прихода.

Следовательно, на протяжении позднеантичного периода истории Боспора в социальном составе его населения произошли значительные изменения. Если до конца IV в. оно эксплуатировалось в основном представителями ослабленного боспорского государственного аппарата, то после установления гуннского политического господства и вплоть до второй четверти VI в. налоги в разной форме, видимо, платились гуннской правящей верхушке, которая осуществляла верховную власть. Частнособственническая эксплуатация, вероятно, в это время не получила значительного развития, хотя вследствие почти полного отсутствия источников ее наличие полностью отрицать нельзя.

Гибель значительного количества поселений на сельскохозяйственной территории Боспора и обособление территориально-хозяйственных районов привело на Боспоре к росту значения соседских общин, что было связано с постепенным падением роли государства в позднеантичный период. Именно такая форма общественной организации преобладала на Боспоре и в общины было объединено подавляющее большинство населения территориально-хозяйственных районов, где господствовала количественно небольшая социальная верхушка, игравшая ведущую роль в гражданском самоуправлении.

На пути к христианской культуре

На последнем этапе своей истории Боспорское государство большие средства и силы отдавало на строительство крепостных сооружений. Города постепенно потеряли былую славу и красоту. Величественные храмы и дворцы старели. Налаженное благоустройство улиц и дворцов пришло в упадок. Населения становилось все меньше. Постоянные угрозы и набеги варваров создавали у него чувство безнадежности и неверие в будущее.

И все же боспорские правители, очевидно, мечтали возродить былое могущество Боспора. При царском дворе по-прежнему находились архитекторы, скульпторы и резчики надписей на каменных плитах. Крайне немногочисленные эпиграфические памятники в сравнении с предшествующим периодом все-таки помогают восстановить некоторые моменты из жизни боспорцев. В 335 г. под наблюдением архитектора Евтиха на Тамани была возведена оборонительная стена. Впервые на этой стеле было отмечено, что надпись сделана рукой Паппа, сына Публия. До этого резчики надписей не подписывали свои имена, как и не отмечались имена архитекторов. Очевидно, профессиональных мастеров в это время было мало и их труд ценился намного больше, чем ранее.

В одной из плохо сохранившихся надписей речь шла о том, что при совместном правлении царей Радамсада и Рескупорида во втором десятилетии IV в. в Пантикапее даже воздвигли храм. Бесспорно, во многих городах стояли еще старые храмы и алтари. Население продолжало сохранять основные греческие традиции в языке и религии. Самые поздние боспорские надписи сохраняют чистоту языка, но не известно, конечно, каким он был в повседневной жизни. Этническое смешение, отдаленность от главных культурных центров, наличие варварских и римских имен, терминов, словосочетаний стали причиной многих изменений.

Разносторонние связи Боспора с Римом и римскими провинциями внесли особый колорит в духовную жизнь его населения. Значительно усилились синкретические черты во многих сферах культуры, и особенно религиозных верованиях. В этом, как и в других районах античного мира, сказалось стремление к поискам всесильного бога-защитника. Именно на Боспоре, как ни в одном из северопричерноморских центров, особой популярностью пользовались по своим функциям универсальные божества в основном восточного происхождения: Сарапис и Исида, Митра, Зевс-Сарапис. Утверждение культа Бога Всевышнего и строго организованные фиасы его поклонников и пропагандистов вообще положили начало монотеистическому течению в языческой религии.

Самая поздняя посвятительная надпись «Богу всевышнему, внемлющему» ( 306 г.) поставлена не от имени фиаситов, а наместника Феодосии. Таким образом, в лице своего наместника наиболее проэллинский боспорский город, сохраняющий полисно-культурные традиции, выразил свою приверженность этому божеству постройкой молельни. Надпись была найдена в Пантикапее. Поэтому можно предположить, что молельня была построена на средства приверженцев Бога Всевышнего в столице Боспора.

Перстень с христианскими символами из некрополя у дер. Ново-Отрадное по Т.М. Арсеньевой

Христианские символы в росписи склепа Китея по В.Ф. Гайдукевичу

Тесная связь Боспора с Малой Азией, откуда распространялись новые религиозные течения, способствовали и проникновению христианства. Редкие памятники с христианской символикой указывают, что население продолжало почитать в основном свои старые божества. Но сложное экономическое положение Боспора во второй половине III в. и бедственное положение основной массы боспорцев способствовало постепенной христианизации. Ко второй половине — концу III в. относится перстень с сердоликовой вставкой, на котором был вырезан крест удлиненной формы и две рыбы, а также христианские символы в росписи склепов Китея. Началом IV в. датируется первое христианское надгробие с эпитафией Евтропия, стела Трифона, на которой был вырезан крест, и христианский амулет с побережья Азовского моря, а также ряд других материалов. В Пантикапее, Китее, Илурате открыты небольшие христианские кладбища, где над могилами ставились скромные известняковые плиты с крестами. В первой четверти IV в. на Боспоре уже существовала епархия, во главе которой стоял епископ Кадм, который поставил свою подпись под документами I Вселенского (Никейского) собора 325 г.

Изображение креста и надпись на стене склепа 1890 г. в Пантикапее по Ю.Л. Куликовскому

Но несмотря на это, христианские культовые сооружения этого времени на Боспоре пока неизвестны. Хотя не исключено, что в качестве раннехристианского культового комплекса была использована погребальная камера Царского кургана IV в. до н. э., на стенах которой были вырезаны кресты, которые по форме могут быть отнесены именно к IV в. Все это говорит о том, что уже в IV в. христианство начало распространяться среди населения Боспора, но еще не стало господствующей религией вплоть до VI в. Тем не менее языческие верования еще долго будоражили умы христиан. Особенно на периферии античного мира они стали составной частью календарных праздников и погребального обряда.

На протяжении всей античной эпохи на Боспоре, как и в других районах, помимо государственных институтов, общинная организация и различные сообщества, объединявшие людей не только по профессиональному, но и религиозному признаку, играли чрезвычайно важную роль в общественной и частной жизни. Именно в это время в самоуправлении отдельных общин и территориально-хозяйственных районов выросла роль