– Стало быть, вы все-таки пытались ему помочь? – спросила она.

– А вы как думаете? – Брови герцога сердито сошлись на переносице.

Луиза сама не знала, что думать. Больше всего ей хотелось не думать ни о чем, а просто плакать. Луиза закусила губу, борясь с этим желанием.

– И что же он сказал вам перед смертью? – спросила она.

– Да, собственно, он успел мне сказать не так уж и много… – неопределенно ответил герцог.

– И как же ему удалось уговорить вас поклясться, что вы женитесь на мне, если вы сами этого не хотели?

Сняв шляпу, его светлость тяжело вздохнул.

– Не заставляйте меня снова вспоминать о той страшной ночи, Луиза. Сейчас все это уже не имеет никакого значения…

– Для меня имеет. – Луиза приблизилась к герцогу на шаг. – Я имею право все знать!

– А я не имею права вам этого говорить.

– Почему же? – удивилась она.

– Ваш брат сам просил меня, чтобы этот разговор остался между нами. А пообещал я ему, что женюсь на вас, просто для того, чтобы Натан мог умереть спокойно. Последние его мысли были о вас и сестрах. Я уверен, что, если бы он каким-нибудь чудом выжил, всю оставшуюся жизнь посвятил бы заботе о сестрах. Вот, собственно, и все, что я могу сказать о событиях той роковой ночи…

В каждом слове, которое произносил герцог, чувствовалась та боль, которую он сейчас испытывал, несмотря на то что почти ничего не сказал Луизе. Девушке вдруг показалось ужасно несправедливым, что жизнь продолжалась для нее, для его светлости, но не для Натана. Луизе снова захотелось прижаться к герцогу и дать волю слезам, но парк, где полно народу, не то место, чтобы рыдать на груди у мужчины. Как ни тяжело ей было думать о смерти Натана, исправить прошлое невозможно.

Луиза подняла глаза на герцога.

– Спасибо, ваша светлость! – проговорила она. – Вы рассказали мне все, что я хотела бы знать.

Ну где же она, в конце концов?!

Спрятавшись за массивной колонной у стены бального зала, Брэй наблюдал за входом. Подходящее место, чтобы видеть всех входящих в зал и в то же время самому быть надежно скрытым от взоров назойливых мамаш, стремящихся навязать ему своих дочерей, и любопытных светских сплетников.

Близилась полночь. Бал был в самом разгаре. Брэй уже успел перетанцевать едва ли не со всеми дамами – и пожилыми, и совсем юными, – а мисс Прим и ее сестра все еще не объявлялись…

Брэй знал, что, кроме этого грандиозного бала в одном из самых престижных залов Лондона, в этот вечер в разных местах города должны были состояться еще несколько вечеринок более мелкого масштаба. Но Брэй решил, что миссис Колтраст все-таки поведет своих подопечных на самый главный бал. Впрочем, сейчас он уже начинал сомневаться в этом.

Когда Брэй пришел сюда, он обнаружил, что мистер Стандиш уже, судя по всему, давно здесь и вовсю танцует с дамами. Скорее всего Стандиш явился на бал не в надежде новой встречи с мисс Гвен, к которой он, должно быть, уже потерял интерес, а в поисках какой-нибудь очередной юной особы. Брэй и сам когда-то менял женщин как перчатки, когда был моложе…

Мысли Брэя почему-то вдруг снова вернулись к тому разговору с Луизой на Роттен-Роу. После того как она сказала Брэю, что услышала от него все, что хотела, Луиза как-то притихла. Брэй понимал, что ей нужно обдумать услышанное, и молчал, пока они шли к экипажу. Разумеется, когда они посадили в экипаж девочек, те стали трещать без умолку, наперебой рассказывать про кукольный спектакль, и болтали они об этом на протяжении всего пути домой.

Что же до цели поездки, то, к счастью, Брэй и Луиза так и не увидели, чтобы Стандиш совершил что-нибудь, в чем была хотя бы малейшая толика непристойности по отношению к Гвен. И это удивляло Брэя. Неужели он ошибался, когда считал Стандиша таким, каким сам был в молодые годы?

Впрочем, сейчас Брэя больше волновали другие вопросы: что сейчас с Луизой, как она себя чувствует, о чем думает? Наверняка ненавидит Брэя за то, что он, как она уверена, стал причиной смерти Натана…

К Натану Брэй испытывал даже некоторое уважение из-за того, что он был едва ли не единственным человеком за всю жизнь Брэя, заставившим его сделать то, чего он, Брэй, отнюдь не хотел. Натан заставил его поклясться, что он женится на Луизе.

Когда Брэй заметил слезы на глазах Луизы, ему нестерпимо захотелось прижать ее к себе, обнять, утешить, но он понимал, что в тот момент он был для Луизы человеком, объятий которого ей хотелось меньше всего. Впрочем, возможно, Брэй и обнял бы Луизу, несмотря и на это, однако они были в парке, на виду у множества людей. За свою репутацию Брэй не боялся, но поскольку это касалось и репутации Луизы…

«Почему меня так волнует, что подумает Луиза? – в сотый, должно быть, раз пришло на ум Брэю. – Почему я никак не могу выкинуть эту девушку из головы?»

Разумеется, Брэй сожалел о смерти Натана. Но если бы он начал в тот момент говорить об этом Луизе, она бы просто не стала его слушать. Любые его слова она наверняка восприняла бы как неуклюжую попытку оправдаться за то, чему нет никакого разумного объяснения: за безумную выходку двух пьяных молодых идиотов, стоившую одному из них жизни.

Брэй понимал, что скорее всего рано или поздно Луиза захочет узнать от него малейшие детали того несчастного случая. Но обязательно ли нужно было это делать после столь романтичной прогулки в парке? Зачем ей вдруг понадобилось портить так прекрасно начавшийся день?

Луиза сказала, что рассказанных Брэем подробностей ей вполне было достаточно, и Брэй надеялся, что она действительно удовлетворится его рассказом. И в самом деле, стоит ли описывать ей в красках зияющую рану, мольбы несчастного о помощи, в то время как он сам в глубине души наверняка понимал, что обречен? Брэй все это хорошо помнил – слишком хорошо, а Луизе это знать ни к чему. Нужно ли рассказывать, что брат принял смерть не так уж и мужественно, стоная и плача, или о том, с каким трудом удалось Натану добиться от Брэя обещания жениться на его сестре? Станет ли ей легче, если она узнает, что Брэй дал Натану это обещание лишь потому, что вокруг столпилось около двух дюжин джентльменов, ожидавших и требовавших, от него этого?

– Что это ты подпираешь колонну, мой дорогой? – раздался вдруг над ухом Брэя насмешливый голос. – Уж не боишься ли, что без этого потолок упадет и придавит нас всех?

– Добрый вечер, мама! – откликнулся Брэй. – Ты сегодня отлично выглядишь!

– А ты сегодня явно какой-то мрачный, – проговорила герцогиня, обмахиваясь веером. – Таким грустным ты не был даже в день смерти отца! Могу я узнать, что тебя беспокоит?