Несмотря на то что до леса было больше сотни километров, тем более путь наш увеличивался вдвое в связи с тем, что пришлось объезжать лес, добрались мы благополучно. Тем более половину пути проехали ночью. Мы объезжали те дороги, где стояли посты, но на один всё же наткнулись, на моей карте его не было, видимо свежий. Остановились по требованию, как и положено, пока наш офицер ругался с местным унтером, старшим поста, мы выявили все огненные точки, разом погасили их, никто даже в ответ выстрелить не успел, и правильно, у нас бензин, собрали трофеи и двинули дальше. И карта свежая была с новыми отметками постов. Вот ведь, почти все дороги перекрыли, и откуда у немцев тут столько войск? А лес объезжали по той причине, что близко к поляне с самолётом с этой стороны подъехать не сможем, это со стороны, где мы мост взорвали, и вблизи наши схроны находятся. Там овраг глубокий, а мост сгорел, не проехать, вот я и решил въехать в лес с другой стороны. Немцы этими лесными дорогами, частью заросшими, не пользовались, а нам кто помешает?

Вот так добрались и, найдя в прошлом хорошо укатанную, явно грузовиками, дорогу, въехали в лес. Судя по следам, а точнее их отсутствию, тут давненько никого не было, однако ничего, проехали метров шестьсот, углубившись в лес, и прямо на дороге встали, броневик развернул башню, он замыкал колонну, мы выставили двух часовых и расположились на ночёвку. Да тут же на обочине дороги, используя советские и немецкие плащ-палатки, а также немногочисленные немецкие шинели. Бойцы прогуливались, сторожа наш сон, а мы отсыпались. Завтра и продолжим движение. Всё равно ночью непонятно куда ехать и на какие тропинки нужно свернуть, чтобы подобраться к поляне максимально близко.

Побудку я назначил на восемь утра, дав бойцам пару дополнительных часов для сна. Вчера все хорошо потрудились и заслужили время дополнительного отдыха. Часовые, которые уже сменили прежних, поглядывая на часы, поднимали также остальных. Насчёт часов, то тут есть такое дело. Я сразу сообщил, что мы диверсанты и снабжать нас должны немцы, так что что снял с самолично убитого противника, всё твоё. Законы мародёрства на нас не распространялись, так что наручными хронометрами успели обзавестись все, и давно уже. Кстати, Фомин был поднят на полчаса раньше, в стороне уже горели пара костерков, где булькала вода, мы её запас в канистрах возим, и готовился завтрак. Только двое бойцов горяченького не поедят, я отправил их к поляне, проверить, нет ли там чужаков. Если есть, на поляну не выходить, себя не обнаруживать и возвращаться к нам. По пути нужно будет найти подходящий маршрут к поляне. Можно ли подогнать туда технику или нет. Это основное, так что, получив задание, а также сухпай, между прочим, лётные пайки, бойцы побежали выполнять приказ. Пленных водителей мы тоже покормили, пока сами завтракали. Офицера, старшего колонны, с нами сейчас не было, в том же овраге его тело лежит, куда мы бронетранспортёры и мотоцикл охраны столкнули. После завтрака пара бойцов ещё не вернулась, я отправил ещё троих, этих уже непосредственно исследовать дорогу, старшим наш сапёр Бабаев был, приличный дядька, он быстрее всего освоился и носил форму ефрейтора привычно, не особо комплексуя. Лишь одно ему мешало – усы. Как и Лосев, он категорически отказывался их сбривать, очень ими дорожил. Я особо и не настаивал, если бы приказал, тот бы сбрил, никуда не делся, однако это мне было не важно. Тот просто на виду не показывался, вот и всё, стоял за пулемётчика или наводчика в башне броневика.

Возвращения обеих групп пришлось ждать достаточно долго, сначала вернулась пара, причём с одним из летунов, я даже вздохнул с облегчением, дождались, потом та тройка. Есть путь к поляне. Оказалось, проблем с продовольствием у летунов не было, они ещё на третий день ожидания подстрелили кабанчика да заготовили мясо, так что хватило нас дождаться, а вот само ожидание действительно тяготило, мы раньше должны были вернуться, но Берёзов строго приказал панические разговоры прекратить, ждать решили до упора. Вот и дождались. Никого на поляне за это время не было, однако пару дней назад ночью слышали летуны шум моторов над лесом и уверены, что это был «дуглас». Значит, советскую разведгруппу всё же сбросили над лесом. К счастью, те про поляну не знают, и надеюсь, до наступления ночи не узнают, так как ночью мы улетаем, и маршрут наш будет проложен на Берлин. А что? Немцам можно акции в Москве устраивать, а нам нет? Неправильно это. Вон, они на Сталина устроить охоту решили, вот я и решил ответить им алаверды. Пока о моих планах операции никто не знает, сообщу это перед самым вылетом.

Выслушав доклады, я кивнул и отдал приказ, «ганомаг» двигается впереди, прокладывает дорогу, ломая мелкую поросль, бойцы будут показывать путь. Так что, вернув пленных в кабины, мы направили колонну к поляне. Прямой дороги к поляне не было, пришлось частью рубить небольшие деревца, оттаскивая их в сторону, частью просто объезжать, маневрируя. Однако до опушки добрались и выстроили там грузовики. Бабочкина и трёх бойцов пока не было, следы за нами маскировали. Пока радостные летуны вскрывали лётные пайки и насыщались, прикидывая, как будут заправлять самолёт, я поставил несколько задач. Значит, так, половина группы помогает летунам готовить самолёт и загружает вещами салон самолёта, а вторую я отправил отсыпаться. Дал им пять часов, как отдохнут, сменятся с первой группой и продолжат незаконченные работы. Также велел бойцам привести себя в порядок, искупаться в озере, постирать трофейную и нашу форму, которую мы всё так и возили узлами с собой, погладить её. В общем, дел хватало, так что бойцы ими занялись, а я, устроившись у палатки, прикидывал, где нам лучше совершить посадку, чтобы и самолёт отстоялся за всё время нашего отсутствия, и летунов не обнаружили, что будут его охранять. Сколько мы будем отсутствовать, я не знаю, но дождаться нашего возвращения те должны. Потом стал составлять список того, что возьмём с собой, нужен минимум, грузоподъёмность самолёта не резиновая, а я ещё планировал пару бочек с бензином прихватить, чтобы точно хватило вернуться. Вот по этому списку бойцы и загружали салон самолёта. Сначала всё выгрузили, облегчая его, там штурман командовал, пока пилот и остальные занимались заправкой, подогнав бензовоз, а теперь шла загрузка.

Бабочкин закончил с маскировкой следов нашей колонны, что-то вроде получилось, первый же дождь окончательно скроет все следы, и усталый пошёл к озеру. Бойцы направились с ним. Взбодриться хотели. А вернувшись через час голышом, постиранное нательное бельё и форму те несли на руках, развесили всё сушиться, накинули запасные портки и включились в дело.

За час до рассвета я велел всем построиться. Отдохнуть успели все, что бойцы, что летуны, пусть посменно, по пять часов, но хоть не будем выглядеть как сонные мухи. Оглядел строй. Все мои бойцы в чистенькой выглаженной форме вермахта, с бляхами фельджандармов, летуны в своих комбинезонах и шлемофонах, вооружённые трофейным оружием. Всех пленных водителей отправили к экипажу самолёта, то есть прикопали – извините, парни, война. Хотя какое извините, это вы на нас напали. Так вот, всё было подготовлено к вылету, и я уже сообщил, кто летит с нами, а кто нет, два лётчика из экипажа старшего лейтенанта Берёзова не летели. Они останутся тут. Более того, их задача за время нашего отсутствия не только замаскировать все следы взлёта, но и укрыть грузовики и бензовозы. То есть отогнать чуть в сторону, но не дальше двухсот метров, вырыть для каждой машины капониры и замаскировать ветками. Я планирую в будущем тут устроить аэродром подскока, где смогут садиться что бомбардировщики, что транспортники, пока топливо для них будет. Если немцы прочухают, могут разбомбить, вот и подстраховался, чтобы не накрыли всё разом. Если к тому моменту тут что останется. Ну, или партизанский отряд будет пользоваться бензином, грузы им будут доставлять, и есть чем заправить для обратного полёта. Нам столько не надо, до Берлина и обратно, потом летуны заправятся и улетят на свой аэродром, а мы уйдём в другой район и будем там действовать. Может, раньше разойдёмся с летунами. Возвращаться на эту поляну я не хотел, чуял, к моменту нашего возвращения тут будут меня ждать. Рано ещё, ну вот рано. Кстати, отдал одному из двух лётчиков, что остаются тут, запечатанное письмо. Передать требуется тем, кто выйдет на них, из советских парашютистов. Просто подстраховался.