Дальше я приказал покинуть самолёт и закатить его под деревья. Сам я сразу встать не смог, ноги затекли, пока массировал, пока ожидал, что слабость пройдёт, это на меня так усталость подействовала, минут пять прошло. Однако ничего, я чуть позже встал и, пошатываясь, направился к выходу. Во землю качает! Дальше мы все впряглись и стали толкать самолёт к опушке. Да уж, пятнадцать человек, а сдвинуть эту махину смогли с трудом, хотя нам и немцы помогали. Потом проредили кустарник на опушке, расчистили и затащили хвостом под деревья. Ветви скрыли самолёт. Потом ветвями замаскировали саму машину. Ещё пятеро бегали по поляне, маскировали следы приземления, то есть шасси. После этого я тем, кто успел выспаться, были и такие, поставил задачи. Бабочкину – отвести всех на ту поляну, где стоит или должен стоять «шторьх» и была организована наша база. Да, совершили посадку мы на другой поляне. Эта была больше, а та совсем крохотная, и сесть там мог только такой самолёт, как «шторьх» или У-2. А эту поляну мы изучали, когда к озеру ходили купаться, оно тут рядом, смотрели, вдруг удастся здесь организовать небольшой партизанский аэродром. Кочек на поляне было мало, и я решил, что для посадки самолёта годится. Правда, потрясло изрядно, практика показала, что всё же кочки лучше бы срыть, но сели. Норма.

Так вот, Бабочкину, который отлично выспался и был бодр и свеж, я поставил несколько задач. Сейчас он берёт бойцов и отправляется на нашу базу. Если Лосев о ней и рассказал, а он должен был рассказать, как и о наших схронах в польских землянках и бункере, то не стоит ожидать наших тут так быстро, посетить можно свободно. Проверить, как там всё, как самолёт и часть бойцов с нашим имуществом, включая палатку и форму, вернуться сюда, теперь у нас тут будет временная база, два-три дня, на большее я не рассчитываю. Далее, взяв трёх-четырёх бойцов, Бабочкин направится к взорванному нами двое суток назад мосту, посмотрит, что там. Проведёт визуальную разведку. Бойцам тоже нужно осознать, что мы на вражеской территории, попривыкнуть к немцам, самим их форму поносить, освоиться, так сказать. Потом группа осторожно посетит место, где мы спрятали оружие, и заберёт его. Помимо этого, когда стемнеет, тот с парой бойцов пусть пробежится к месту, где мы спрятали мотоцикл, пусть и столкнули его вниз, в овраг, но тот целый, заберёт его и форму, если те на месте. Нам форма немецкая нужна и документы. Мотоцикл пусть отгонит и спрячет в лесу. Потом, соединившись с теми, кто будет ждать его, вернётся к нам на базу. А я в это время отдохну и до конца обдумаю свой план. То есть до начала подготовительных мероприятий оставались сутки, даже чуть больше, времени достаточно.

Вот так Бабочкин ушёл, остались только два бойца. Фомин, это повар, и Игнатов, а это фельдшер. Те занимались по хозяйству, Фомин убежал к озеру за водой, и присматривали за всеми тремя немцами. Ликвидировать их я пока не спешил, может, найду, как их использовать. Да и пилота обещал не трогать, но это не значит, что не поручу убрать его кому другому. Обещание я давал не трогать его лично.

Следующие сутки пролетели как один миг. Для начала я, после того как отдал приказы по лагерю, перекусил, а потом отрубился на десять часов, и бойцы, что вернулись от поляны с нашей старой базы, старались меня не беспокоить. Охраняли немцев и занимались делами, обустраивая временный лагерь. Старшим я поставил сапёра Бабаева, он был тут же. После того как я, выспавшись, проснулся и отужинал, а было время ужина, то занялся делами, часа два потратил на бойцов, проводя первичное обучение их действиям в тылу противника, описывал и показывал на примере, как себя вести и что делать, если на них немецкая форма и они изображают немцев. К этой мысли тоже нужно привыкнуть и осознать её. Описывал особенности действий вермахта, что значат те или иные нашивки, звания, как себя ведут немцы в повседневной жизни и в бою, особенности их менталитета. И даже зачитывал некоторые пункты устава. А что, у меня книжка в планшетке была, я потом выдал её одному из тех двух бойцов в группе, что немецкий язык знают. Второго, морячка, не было, пока не вернулся с Бабочкиным из рейда.

Когда стемнело, я устроился чуть в сторонке и, подсвечивая фонариком карту местности, занимался работой, планировал будущую операцию и наши действия по её подготовке. А для этого нужна трофейная форма, документы и какая-нибудь немецкая техника, тот же мотоцикл пойдёт. Как я уже говорил, основа плана будущей операции уже была готова, а мелочь ещё нет, вот и наращивал мясо будущей операции, занимаясь её подготовкой.

Бабочкин вернулся к полудню следующего дня. Причём вернулся не один. Пусть все бойцы были загружены до предела, тут и прикопанное нами оружие было, и коробки с мешками продовольствия, сержант заглянул в один из наших схронов, чтобы пополнить запасы продовольствия, а при возвращении наткнулся на группу наших. Пятеро летунов со сбитого дальнего бомбардировщика, Варшавский железнодорожный узел бомбили, где и получили снаряд, тянули сколько смогли и упали у Буга. Пробирались в сторону фронта и вот произошла эта встреча. Чуть до стрельбы не дошло, ладно лётчики рассмотрели советскую форму и то, что бойцы экипированы по полной, включая петлицы, каски и пехотные лопатки. Да и Бабочкина рассмотрели в его форме бойца НКВД, особенно фуражку характерной расцветки. А то уже встречали полицаев в красноармейской форме да с повязками на рукавах, вот и были на нервах. Немцы уже активно переодевали полицаев в свою униформу, но на всех её пока не хватало. Командиром экипажа был старший лейтенант Берёзов – ха, у моего бойца прошлой группы такая же фамилия была. Вот он, пообщавшись с Бабочкиным, и решил двигаться с ними. Те жуть какие голодные были, третьи сутки на подножном корме, так что бойцы их на месте покормили, особо не усердствуя, и взяли с собой.

Сейчас пока всех новоприбывших, включая летунов, осматривал наш фельдшер Игнатов, я выслушивал доклад Бабочкина. Особо и сказать нечего было, тот всё выполнил, как я и приказывал. Мотоцикл с формой на месте был, технику в лес отогнали и спрятали, форму с собой принесли. Оружие тоже нетронутым обнаружили, забрали всё из ухоронки и также доставили. Как и некоторое количество продовольствия. На неделю хватит, потом снова придётся сбегать и принести. Повар муке радовался, сможет хлеб печь, как именно, не сказал, лишь сообщил, что это его проблемы, есть идеи. По поводу моста сообщил, что остались от его каменного основания лишь обломки, но сверху уже заканчивают рубить деревянный настил, там немецкие сапёры работают. Сегодня утром пустили первые машины через него, хорошо ещё, наши за ночь успели перегнать мотоцикл, не попались.

Вот так выслушал доклад и велел идти обедать, потом, когда вернувшаяся группа выспится и отдохнёт после бессонных суток, сержант займётся делами. Но уже сейчас отправит пару бойцов стирать трофейную форму, высушим и выгладим, и начнём учить носить её. Тех, кому по размеру она будет. Ну, и завтра уже можно отправляться к дороге, только работать начнём подальше от тех мест, где уже работали. Мало ли что. Нам нужна форма на всех моих бойцов, и после учёбы, когда та на них сядет и станет привычной, можно уже заняться серьёзными делами. А пока я решил пообщаться с Берёзовым, узнать, какие планы у летунов, а то они вон как возбудились, увидев самолёт, видимо, им не сообщили, что у нас есть транспортник, правда быстро скисли, узнав, что у него сухие баки. Летуны уже пообедали, их первыми покормили, сейчас остальные пищу готовились принять, Фомин наготовил побольше по моему приказу, по подсчётам наши вскоре должны были вернуться.