Последовало короткое молчание.

— Конечно, — скорее выдохнула, нежели произнесла Поппи. — Поэтому я и не выйду замуж за тебя. Я должна любить своего мужа, и он должен любить меня.

Николас устремил взор на доски палубы? Сердце у него упало. Когда он снова взглянул на Поппи, выражение его глаз было непроницаемым.

— Нам пора возвращаться.

Никаких волшебных сказок, сказала себе Поппи и ожесточила свое сердце.

— Ты не желаешь обсуждать столь иллюзорные сюжеты, как любовь, — произнесла она как можно более равнодушным тоном. — Ты считаешь меня глупой.

Николас покачал головой:

— Я не считаю тебя глупой. Просто капризной, это да.

— Ты считаешь любовь невозможной, — заявила Поппи, надув губы.

— Нет. — Николас встал и принялся отвязывать линь. — Ведь я говорил тебе, что мои родители любили друг друга. Так что это случается в жизни.

Поппи немного помолчала.

— И ты боишься этого, верно? Потому что ты видел, что произошло с твоим отцом, когда он утратил твою мать. Ты видел, как он изменился после ее смерти. Он ослабел. Сделался покорным, легко подчинялся чужой воле. И ты не хочешь, чтобы то же самое произошло с тобой.

Николас не ответил ни слова.

— Я нахожусь в похожем положении. — Поппи вздохнула. — Я не могу утверждать, что мой отец оправился от своей утраты, но знаешь что? Я решила, что лучше прожить всего один день так, как они, чем не иметь это вообще никогда. И если я выйду замуж за человека, которого не люблю, то утрачу на это все шансы. Вот почему я хочу пойти на риск и остаться Старой Девой до конца моих дней.

Николас несколько секунд смотрел на нее молча.

— Я считаю, мы должны пожениться. Мы создадим большую семью. Но я не желаю лгать и произносить романтические тирады о любви, чтобы уговорить тебя. Мы понимаем друг друга. Мы будем защищать друг друга. Разве этого недостаточно?

Поппи не могла произнести ни слова. Она была чрезмерно разочарована. И обозлена.

Неужели любовь ничего не значит?

Николас чувствовал себя так, словно последнего, трудного ночного разговора на паруснике не было. Как будто не происходило того невероятно чувственного их свидания перед тем самым разговором.

Словно не возникало ни радости интимного общения, ни чувства, что им обоим хорошо и уютно, и они даже счастливы вместе.

Во второй половине дня Николас отвез Поппи к Ливенам, где они с удовольствием пили чай и вели приятный разговор, во время которого русский посол непринужденно заявил, что портрет Розовой Леди будет находиться во время бала в одном из альковов того коридора, который расположен над бальным залом.

Итак, они обзавелись отличной информацией.

Потом, когда Николас и Поппи по его инициативе отправились, как обычно, во второй половине дня на верховую прогулку по Гайд-парку, оба вернулись к тем отношениям, которые сложились у них до встречи на паруснике Драммонда. Оба они не более чем два человека, исполняющие важное поручение секретных служб Великобритании.

— Я согласна с тем, что проникновение в парламент агента, который работает на другую страну, дело скверное, — решительным тоном заговорила Поппи, — но не мог ли Ревник написать письмо в отдел? Или приехать в Лондон и явиться туда сам, так сказать, с визитом? Почему вместо этого он написал портрет моих родителей и осквернил его неким вариантом шпионского жаргона?

— Ш-ш-ш, — предостерег ее Николас и оглянулся по сторонам.

Он никого не увидел поблизости, но пренебрегать опасностью не стоило.

— Я тебе вот что скажу, — зашептала Поппи. — Я думаю, что мама приобрела картину, желая сделать сюрприз отцу. Вероятно, она заплатила за портрет большие деньги. Ревник неожиданно умер, возможно, от той же черной оспы, которая унесла жизнь моей матери. Через несколько лет Сергей нашел портрет и предъявил на него права, поскольку некому было помешать ему. И это неудивительно. Ведь мама умерла.

Такой сценарий звучал вполне правдоподобно.

— Однако портрет заключает в себе нечто ценное и важное для Англии, — заметил Николас. — Как ты считаешь, твоя мать, знай она такое, отнеслась бы к этому с одобрением?

Поппи молча посмотрела на него, потом сказала:

— Какими бы ни были привходящие обстоятельства, картина принадлежит моей семье. Теперь, более чем когда-либо, мы должны вернуть ее себе.

— Я должен ее вернуть. Все мои усилия сосредоточены на этом. И не твоей семье, к сожалению. На первом месте интересы секретных служб. Так оно и должно быть.

— Но что они сделают с картиной?

— Не имею представления.

Поппи подняла на него горящие изумрудно-зеленые глаза.

— Если они сочтут, что картина принадлежит Англии, то Принни может забрать ее себе. Или отдаст одному из своих приближенных. Это несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива. — Николас сжал руку Поппи в своей. — Я понимаю твое огорчение.

— Это хорошо. Потому что я нуждаюсь в твоей помощи. Я намерена доказать, что мама заплатила за эту картину.

— Я же говорил тебе, что секретные службы выделили для этого средства.

Поппи вспыхнула от злости.

— Мама была обманута. Она заплатила за портрет. Я собираюсь получить картину, и она будет висеть над каминной полкой в папиной библиотеке. Я не скажу ни слова папе и тете, пока это не произойдет. Это станет огромным сюрпризом.

— Не говоря уже о том, что ты не должна ни единым словом упоминать им о связи этого дела с секретными службами, помнишь?

— Да.

Николас с минуту подумал и добавил:

— Я только хочу оказать тебе помощь в утверждении права на собственность, если, разумеется, все пройдет так, как я планирую. Если тебе придется говорить с Сергеем до бала у Ливенов, и если ты при этом упомянешь, что картина принадлежит тебе, то скомпрометируешь оперативный отдел секретных служб. Если такое случится, то скорее всего ни один из нас больше никогда картину не увидит. И если ты подтвердишь свои права, тебе придется, подождать, пока я не представлю полотно на суд авторитетным специалистам, которые поддержат твои претензии. Согласна?

— Очень хорошо. — Глаза у Поппи загорелись от радости. — Англия увидит первая. Только бы поскорее это произошло.

— Ты достойная уважения гражданка твоей страны, — с пафосом произнес Николас. — Кстати, если твоя мама уплатила за картину, то в ее письменном столе можно найти письменные тому свидетельствами это будет дополнительным подтверждением твоих прав.

— Я уже об этом подумала. — Поппи широко улыбнулась. — Когда мы с тобой вчера вечером расстались, я долго не могла уснуть. — Тут она вдруг покраснела. — Я пробралась в папину библиотеку и обшарила ящики его письменного стола. Там я обнаружила большую, битком набитую папку с мамиными старыми записными книжками и письмами ее друзей. Папа, должно быть, опустошил ящики ее письменного стола и перенес все к себе, бедняжка. Я нашла записную книжку, которой мама пользовалась в Санкт-Петербурге.