— в заключение сказал он, — прибыл сюда для того, чтобы объявить нам войну и предложить венгерскую корону Заполии. В армии султана около трёхсот тысяч человек, без посторонней помощи мы не сможем оказать ему сопротивление. Заключи союз с Австрией, а Заполию вели повесить.

Магнаты согласились с ним.

— Нет, — воскликнула королева, — мы не станем карать измену произволом. Созовите суд, пусть он судит воеводу. Если его признают виновным, он будет казнён.

— Казни меня, — раздалось в ответ, и в комнату вошёл Заполии, а за ним Борнемиса, который остановился у двери и не спускал с него взора. — Но вы не осмелитесь на это, — со смехом продолжал воевода, — потому что в тот самый час, когда упадёт моя голова, против вас подымутся тысячи. Я пришёл, чтобы предложить вам союз. Султан идёт на нас, я соединю свою армию с вашей.

— Ты согласен во всём повиноваться нам? — спросила Мария.

— Тебе — да, — усмехнулся Заполия. — Лучше умереть, чем сдаться султану.

Цетрик доложил о прибытии турецкого уполномоченного.

— Мы готовы принять его, — проговорила Мария. — Останься, Заполии, чтобы слышать ответ, который мы дадим ему.

Через несколько минут уполномоченный был введён в тронный зал. Король в пурпуровой мантии стоял на троне, рядом с ним — Мария, магнаты в роскошных костюмах окружали их.

Турок вошёл, гордо подняв голову в чалме с высоким султаном; его сопровождали четыре невольника.

— Ты не слишком торопился! — с насмешкой сказала ему Мария. — Твой повелитель чуть не перегнал тебя. Мы уже знаем, что ты пришёл для того, чтобы объявить нам войну.

Уполномоченный с усмешкой взглянул на неё и спокойно ответил:

— Нет, Сулейман ведёт войну с императором, а не с тобой; он объявляет тебе только, что пройдёт через твою страну. Великий султан приказывает тебе принять его как подобает и снабдить войска всем необходимым. Если ты исполнишь его волю, он помилует тебя. Если же ослушаешься, то Сулейман сместит короля и поставит на его место другого, более покорного.

— Выслушай мой ответ! — величественно проговорила королева, а затем сделала знак.

Тотчас же в зал вошёл палач со своими помощниками.

— Этого уполномоченного султана Сулеймана, — громко сказала Мария, — зашейте в мешок и бросьте в Дунай.

Абдаллах выхватил саблю, но помощники палача схватили его за руки, а стража окружила его невольников.

— Вот ответ, который я даю твоему повелителю, — сказала Мария. — Как он тебе нравится?

— Никак, — мрачно ответил турок, — да будет воля Аллаха!

Помощники палача связали Абдаллаху руки и ноги и повалили на землю; палач принёс большой мешок, в который засунули турка.

— Ты ещё жив, Абдаллах? — с жестоким смехом спросила королева, толкая ногой мешок.

Турок не двигался и молчал.

— Тащите его к Дунаю! — приказала королева. — Кто хочет посмотреть, как я учу плавать турецкого посланника, пусть идёт за нами.

С этими словами она в сопровождении своих дам и магнатов оставила зал. Слух о необычайном происшествии быстро разнёсся по городу; толпы любопытных устремились к Дунаю, громкими криками встречая палачей, тащивших мешок. Там, где Дунай омывал вал королевского замка, королева ожидала свою жертву. Борнемиса стоял в стороне и с лёгким содроганием смотрел на любимую женщину.

— Идут, идут!.. — закричала Эрзабет, от души смеясь.

— Идут!.. — повторила толпа, собравшаяся на берегу.

Палачи притащили осуждённого и бросили его к ногам королевы.

— Ты жив? — спросила королева.

Ответа не было.

— Ты разучился говорить? — насмешливо воскликнула Иола.

— Постой, ещё заговоришь, — проговорила Мария, доставая длинную острую золотую шпильку и втыкая её в мешок.

На ткани выступила кровь, затем послышался стон.

— Вот видите, он уже начинает говорить! — воскликнула Мария.

Окружавшие её женщины пересмеивались.

Королева сделала знак палачам, те подняли мешок и, раскачав, бросили его в реку; он тяжело упал на воду, подняв целую массу брызг. Толпа радостно закричала. Мешок, продержавшись недолго на поверхности, погрузился в воду, а затем на ней появились большие пузыри.

XXX

Окровавленный меч

Через несколько дней после того, как королева «учила плавать» турецкого уполномоченного, прискакал гонец от Томарри с отчаянными депешами.

Королева прочитала и молча передала их своему супругу, который стал внимательно изучать их, а сама встала и начала ходить по комнате, но вдруг позвонила и велела пажу пригласить папского уполномоченного. Когда вошёл барон Бурджио, она знаком удалила супруга.

Кардинал был воспитанный, образованный итальянец, весьма привлекательной наружности. Королева указала на стул, сама села напротив него и с достоинством произнесла:

— Наше положение ухудшается с каждым днём. Прочитайте эти письма, кардинал!

Бурджио прочёл и с улыбкой проговорил:

— Томарри отказывается от командования армией; это — счастье: он храбрый солдат, но плохой полководец.

— Укажите мне другого, кардинал, — ответила Мария.

Бурджио пожал плечами.

— Да, у Венгрии нет полководца, — продолжала она. — Томарри хоть храбрый солдат, у нас и их мало. Мы послали Томарри в Петервардейн, а палатина в Эссег. Я заложила драгоценности, чтобы уплатить жалованье солдатам, тогда как никто не платит установленных податей. Мы жертвуем последним, дворяне же пируют и тратят деньги на женщин. Это — пропащий народ, кардинал, наше государство осуждено на гибель.

— Если вы так мрачно смотрите на положение дел, — ответил легат, — то почему не предоставите Венгрию её судьбе?

— Потому что честь обязывает нас бороться до последней возможности! — воскликнула королева. — Потому что решается вопрос, кто одержит верх: султан или Австрия! Слушайте дальше! Королевский приказ призывает к оружию Богемию, однако её дворянство так же бездеятельно, как и венгерское, откликнулись только граф Шлик и некоторые другие. И в такую-то минуту Томарри и другие коменданты пограничных крепостей отказываются от своих должностей! Хоть я и женщина, но готова сесть на лошадь и сама вести армию против турок. Но где эта армия? Дело идёт не только о Венгрии, но обо всей христианской Европе, которой угрожает ислам. Если Венгрия падёт, то по всей Европе потекут потоки крови. Папа должен привлечь к нам на помощь монархов всех христианских государств, объявить новый крестовый поход и разрешить нам воспользоваться средствами церкви!

Кардинал поднялся.

— Я преклоняюсь перед вами, королева, и готов исполнить всё, что вы хотите. Я немедленно напишу святому отцу; он без