– В английском таких нет, как ты сама понимаешь.

– Понимаю.

– Это точно немецкий… Вот здесь, внизу, одна из станцийзаканчивается на «-штрассе». А штрассе – это как раз и будет улица по-немецки.Ферштейн?..

Он еще издевается, подонок. Сейчас побежит докладыватьпауку, что сестра совсем взбесилась и пристает ко всем со схемой метро.

Подонок и есть.

– Шайзе! – с энтузиазмом произносит Васька.Виталик с не меньшим энтузиазмом вытягивает губы в трубочку и причмокивает им, имитируяпоцелуй:

– Пупхен!..[30]

Ваське ничего не остается, как направиться к Ральфу.

Ральф, еще один обмылок, еще одно человеческоенедоразумение. Младший из четырех совладельцев «Ноля за поведение», он досмерти влюблен в паука. И в то, что сооружает паук на своей дьявольской паучьейкухне. Ральф-мямля, Ральф-рохля, Ральф-тюфяк – таким он видится Ваське. И еслиВиталик представляет собой самодостаточное шайзе, то Ральф становится таковымлишь в контексте ее блаженной дурочки сестры. А сам по себе он вполнебезобиден, и даже местами симпатичен, такой себе немчик с типичнойбаварско-саксонско-вестфальской физией и аккуратными очочками на кончике носа.Ральф – главный вассал паука, он занимается снабжением кухни, (а в свободное откухонных дел время) сидит в маленьком темном закутке, отделяющем кухню отобщего коридора и с вожделением наблюдает за ведьмовскими манипуляциями.Специально для этих целей в закутке установлен барный стул, и все знают, чтоэто – стул Ральфа, и не тревожат его. Ну разве это не сумасшествие, не полныйраспад личности?..

Возможно, это всего лишь последствия приема наркотиков.

В «Ноле» поговаривают, что Ральф баловался ими еще вГермании и даже отсидел в тамошней тюрьме какой-то микроскопический срок, нотеперь вроде бы завязал и переключился на кулинарные изыски шеф-повара ихресторана.

Лучше бы уж продолжал ширяться, курить крэк и жрать экстази– так, во всяком случае, думает Васька.

Ральф относится к ней с большой симпатией, если не сказать –почтением; даже странно, что ведьма не рассказала о сложностях и противоречияхв их семье… семье, ха! —

Они никогда не были семьей.

Иногда (не очень часто) Ральф принимается причитать ижаловаться Ваське на холодность паука, и просить содействия в разрешении этойпроблемы. Он рисует радужные картины будущего, которое никогда не наступит. Вэтом будущем Ральф выкупает «Ноль» у своих подельников (отставного попа и двухпедиков) и открывает целую сеть других ресторанов, и даже не в России, а вГермании или на Таити. Бизнес нисколько не мешает личной жизни, и они с liebeМика становятся счастливыми Jungverheirateten[31], а потом –счастливыми Ehepartner[32], а потом – счастливыми Eltern[33] троих здоровеньких, толстощеких и толстоногих киндеров.

А лучше – четверых.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленнопоказывает ему «фак».

Мы не оставим и вас,liebeВаска (Ральф так и произносит –«Васка», вот умора!). Вы непременно будете жить с нами, и мы конечно жепостараемся устроить вашу жизнь ко всеобщей радости и благополучию.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленнопоказывает ему пять «факов».

В самое последнее время она стала замечать, что распадличности Ральфа Норбе вышел за пределы чистой психологии и перенесся на внешнийоблик. Уже несколько раз она становилась свидетельницей тому, что у сидящего всвоем темном закутке Ральфа меняется лицо.

Вернее – черты лица.

Вернее – отдельные его детали.

Куски отбивных вместо щек, креветки вместо глаз, куриноекрылышко вместо носа; на губах можно заметить устриц (устрицы пищат); изменениянестойки и мимолетны, появившись на мгновение они тут же исчезают – но ониесть.

Это все ведьма, ее проделки.

Пора бы Ральфу перестать так сильно увлекаться кухней«Ноля». Васька все время хочет сказать ему об этом, и о креветочных глазах, и опищащих устрицах, но как-то не подворачивалось случая. Да и разве Ральф ейповерит?

Люди никогда не видят себя со стороны.

Она находит медитирующего Ральфа там, где он и должен быть:на барном стуле. С лицом Ральфа, слава богу, все в порядке.

– Здравствуйте, Ральф.

– Здравствуйте, Васка… – Ральф даже не смотрит вВаськину сторону. – Ваша божественная сестра готовит божественныхкаплунов, божественный окорок с инжиром и божественный земляничный крем.

– Обалдеть. У меня к вам просьба, Ральф.

– Слушаю.

– Здесь слишком мало света…

– Для чего?

– Для моей просьбы. Давайте выйдем туда, где можночто-то разглядеть.

Васька бесцеремонно тянет Ральфа за рукав – иначе, чембесцеремонностью, его в такие божественные моменты не проймешь.

– Вот, взгляните, – она протягивает ему календарь,едва оказавшись в светлом нешироком коридоре, отделяющем ресторанный зал откухни с предбанником.

– Что это?

– Надо полагать, схема метро какого-то немецкогогорода. И мне бы очень хотелось знать какого.

Некоторое время Ральф рассматривает календарь и даже шевелитгубами от усердия.

– Ну? – не выдерживает Васька.

– Кто вам сказал про немецкий город? Он совсем ненемецкий. Это испанский город.

– Что значит – испанский? – Васька начинаетзлиться.

– Названия всех станций указаны на испанском. Я думаю,это Барселона.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

– Я всегда готов вам помочь, вы же знаете, liebe Васка.Жду не дождусь, когда мы станем родственниками. Уговорите свою божественнуюсестру.

Почти родственная непристойность в стиле Ральфа: приложитьдва пальца ко рту и развернуть их, имитируя воздушный поцелуй.

– Сделаю все, что в моих силах, – Васька мысленнопосылает пришибленному немцу десять «факов» подряд.

– Что-нибудь еще?

– Год. Меня интересует год, который указан накалендаре.

Ральф снова начинает шевелить губами и, спустя пару секунд,выносит вердикт:

– Текущий.

Последующие четыре часа проходят в страшных мучениях.Фирменный омерзительный эспрессо, который обычно готовит Васька, оказываетсяеще более омерзительным, чем когда-либо. И у каждого, кто имеет несчастьеподойти к барной стойке, она пытается выведать, какому же, черт возьми, городупринадлежит схема метро на календаре. Через четыре часа она становитсяобладательницей целой коллекции городов: