– И что с частичками кожи? Удалось установить, кому они принадлежат? Времени выяснять это у нас сейчас нет, Володя! При всем моем уважении. Харламов еще даже подробного отчета не прислал.

Егор встал, намереваясь пойти к полковнику с докладом. Ему надо было доложить и уехать куда-то, где может отыскаться Машкин след. Сидеть на месте он не мог.

– Она могла поцарапать кого-то еще днем. Или накануне. Или…

– Да, да, Егорушка, или то, или не то, но тут вот как раз «то»! – Володя резво встал и заспешил за Егором. – Она не могла расцарапать этого человека просто так, не оказывая ему сопротивления. Тогда было бы слишком много совпадений. Это уж, прости, слишком! Мы с Женей и так думали, и этак. Не выходит случайностей.

– Не понял. – Егор встал в коридоре у двери кабинета, наморщил лоб. – Володя, вообще ничего не понял! Что с ним не так – с этим биоматериалом?

– То, что он указывает на близкое родство с Власовым Игнатом Глебовичем. Почти стопроцентное. Я ведь и стаканчики собрал в квартире убитой девушки, и установил генетическое совпадение Игната с его убитой мамашей. Сошлось! А тут вдруг девушка Игната его папашку когтями драть вздумала. С чего, как думаешь?

Егор привалился к стенке. Мысленно повторил то, что услышал от старшего эксперта Володи. Ему великого труда стоило сосредотачиваться и уводить тревожные мысли от Машки.

– Хочешь сказать, что это Власов-старший на нее напал?!

– Выводы тебе делать, Егорушка. Но факты – вещь упрямая. Ну, я пошел…

– Артамошин! – заорал Егор, заглядывая в кабинет. – Дуй к Власову-старшему и вези его сюда! Я к полковнику с докладом, а потом… Потом пока не знаю. Погоди, звонок…

Егор достал телефон из кармана штанов и закатил глаза, показывая подошедшему Стасу экран. Одними губами произнес:

– Я с ней чокнусь!.. Да! Алло! Маша, вы? Говорите!.. Где вы? Возле дома сестер Грушевых? А что вы там делаете? Наблюдаете?

Егор отодвинул телефон от уха и сумасшедшими глазами глянул на Артамошина.

– Почему мы забыли об этой квартире, Стас? – спросил он тихо и включил громкую связь. – Алло, Маша, вы еще здесь?

– Да. Егор, я не могу долго говорить, – произнесла она вполголоса. – Шныров здесь. В квартире своей покойной жены и ее сестер. С ним ваша дочка. И Ульяна.

– Кто такая Ульяна? Господи! Диктуйте адрес! – Он на ходу обернулся к Артамошину: – Доложи полковнику. Позвони в местный отдел полиции. Пусть вышлют туда наряд. Там… Там мой ребенок! Алло. Маша, вы большая умница! Оставайтесь там и просто наблюдайте, я уже еду…

– Да, она оцарапала меня. Кинулась, как кошка. А я всего-то попросил ее уделить мне пару минут, – бесцветные губы Власова сложились обиженной скобочкой. – Неадекватная барышня!

– Где это произошло?

Артамошин с улыбкой щурился, как это обычно делал Егор, подбадривая допрашиваемого. Он не был уверен, что у него получается так же отлично, как у подполковника, но старался изо всех сил.

– Что произошло? – прикинулся непонимающим Власов.

Он вообще как-то не очень правильно себя повел с первых минут. Начал возмущаться, что его хотят вести в околоток. Так ведь и сказал! Жандармерию нашел. Потом попросил связать его с высшим руководством. Затем расплакался, вспомнив покойную жену, и благодарил при этом Бога, что не дал ей дожить до такого позора. Но все же угомонился. В машине вел себя смирно, на вопросы отвечал складно и адвоката пока не требовал.

– Где вы попросили уделить вам пару минут, а Светлана набросилась на вас и поцарапала?

– Ах, это?

Власов задрал голову к потолку в допросной, делая вид, что пытается вспомнить. Он не мог знать, что у Артамошина уже имеется запись с камеры видеонаблюдения, где старик Власов прогуливается в сквере напротив подъезда, в котором какое-то время проживал его сын, за день до смерти Светланы. Если он ее видел, то только в тот день. И если она его поцарапала, то в зоне, куда камера не доставала. А это угол соседнего дома.

Знал или не знал об этом старший Власов? И что сейчас пытается вспомнить? Или просчитать?

– Помни, что мужик кадровый военный. Полковник. В войсках всю жизнь прослужил, не в штабе. Он стратег! – напутствовал его Егор, когда мчался в райцентр, где укрылся Шныров с его дочерью.

– Так, кажется, это случилось на углу соседнего дома. – Власов требовательно посмотрел на капитана. – Сначала я прогуливался в сквере. Потом увидел, что она вышла из подъезда, и пошел к ней через узкую проезжую часть. Окликнул ее и попросил уделить мне пару минут. И – да, я немного придержал ее за локоть. Был грех. А она, как кошка!..

– О чем вы хотели с ней поговорить?

– После вашего визита, товарищ капитан, я много думал, – произнес с кивком Власов, словно ждал этого вопроса. – И решил найти тех мерзавцев, которые звонили моей жене от имени нашего сына. Я позвонил одному из его сокурсников. Можете проверить. Я говорил с ним.

Артамошин не сомневался, но фамилию сокурсника все же записал.

– Он и рассказал: сын, оказывается, врал мне, что был геем.

– Зачем?

– Чтобы позлить, вызвать неприязнь. Я настаивал на военном училище. А он показал мне фото, где целуется с парнем, и сказал, что таких не берут… в космонавты. Так и сказал. Был страшный скандал, и я выгнал его из дома, – перечислил по пунктам Власов, будто устав читал. – Больше я его не видел. Живым!

– А зачем вам понадобилась Светлана? Вы удостоверились, что сын не был тем, за кого себя выдавал. Так зачем вам понадобилась девушка?

– Ну… Я хотел еще раз удостовериться в том, что его сокурсник не врет. Не выгораживает Игната. Хотел поговорить с ней о сыне. А она набросилась! В самом деле она мертва? – Лицо старика жалостливо сморщилось. – Какой ужас! Такая молодая. Жить да жить. Красивая! Болела?

– Нет. Была здорова. Ее забили до смерти. Лица не узнать.

Артамошин внимательно следил за мимикой допрашиваемого и ни черта не сумел понять. Ни один мускул у Власова не дернулся. В глазах ничего, кроме жалости. Он помолчал отведенное для размышлений время и произнес лишь одно слово:

– Бедная…

Все! Что дальше делать? Ах да – алиби! Он должен спросить у старика про алиби. Но Артамошин был уверен: тот скажет, что оставался дома один. Дремал перед телевизором. По привычке с газетой. Или кашу себе варил на воде, как это делала раньше его супруга.

– Глеб Владимирович, в принципе это все. – Артамошин принялся заполнять пропуск и, не поднимая взгляда, как бы между прочим, спросил: – А где вы были в вечер убийства Светланы?

– Я был дома, – ответил Власов, не подумав ни единой минуты.

Артамошин изумленно глянул. Он не говорил полковнику, когда именно убили девушку. Как это он угадал? Странно…