Пеллингэм быстро приближался к нам, держа в руках телеграммуи сжав губы.

— Лэм, вы летели самолетом из Форт-Уэрта в субботу вечером?

— То есть как?

— Вы летели?

— Да.

— Хорошо, Лэм. Попрошу вас отправиться со мной в управление.

— Извините, но у меня другие дела, — сказал я.

— Мне наплевать, какие у вас дела. Вы едете со мной.

— У вас что, есть на это полномочия?

Рука Пеллингэма скользнула вниз, в карман брюк.

Я ждал, что он вынет звезду шерифа, но вместо этого онизвлек монету в пять центов.

— Видите это? — спросил он. — Вот мои полномочия.

— И цена им пять центов?

— Нет. Когда я опущу эту монету в телефон-автомат и позвонюв полицейское управление, тут же получу любые полномочия, чтобы сделать все,что мне будет нужно.

Я увидел, что Хейл смотрит на меня горящими глазами, заметилсверкающий взгляд Берты, выражающий сосредоточенное внимание, и твердую,хладнокровную решимость серых глаз Пеллингэма.

— Вы поедете со мной? — спросил лейтенант.

— Давайте опускайте вашу монету, — ответил я и направился кдверям.

Берта Кул и Эмори Хейл стояли в полном оцепенении и смотрелина меня так, будто я сбросил маску и оказался незнакомцем.

Пеллингэм принял все, как должное. Возможно, он ожидалподобного развития событий с той самой минуты, как начал задавать мне вопросы.Он спокойно направился к телефонной будке.

Снаружи стояла машина агентства. Я прыгнул в нее, не мешкая.Чтобы оказаться в безопасности, мне нужно было сделать крюк — совершить объездпо Бербанк, на Ван-Нуис, затем вниз на бульвар Вентура, через Сенульведа набульвар Уилшайр и таким путем попасть в Лос-Анджелес. Я знал: Пеллингэмпозаботится о том, чтобы другие пути блокировали офицеры полиции, снабженныеописанием машины агентства.

У меня не было времени на то, чтобы спрятать автомобильагентства. Я оставил его на стоянке возле отеля «Палмвью».

Войдя в вестибюль, я нашел дежурного и вынул из кармана парудолларов.

— Могу я быть вам чем-нибудь полезен?

— Я хочу получить информацию на два доллара.

— Спрашивайте.

— Сегодня в первой половине дня от вас выписалась женщина,которая была зарегистрирована здесь под именем Эдна Катлер.

— Сегодня выписывалось много женщин.

— Вы должны были запомнить ее — она брюнетка, и у неехорошая фигура.

— Помню, как она регистрировалась, но как выписывалась…

— У нее не могло быть много багажа. С ней была другаядевушка, тоже брюнетка, с карими глазами, одетая в черное платье с краснымпоясом, красную шляпу и…

— Теперь понял. Они уехали на машине Джеба Миллера.

— Знаешь, где бы я мог найти его?

— Он должен стоять сейчас там, снаружи. Там его обычнаястоянка.

Я отдал дежурному два доллара.

Он сказал:

— Идемте, я покажу вам Миллера.

Джеб Миллер выслушал меня и скосил глаза, пытаясь выпрямитьсвою память.

— Да, я помню этих двух дамочек, — сказал он. — Постараюсьвспомнить, куда я их отвез. Это небольшой жилой дом где-то на Тридцать пятойулице. Не помню номера, но могу отвезти вас туда и…

Я открыл дверцу машины еще до того, как он понял, чтополучил пассажира.

— Не обращай внимания на ограничение скорости, — сказал емуя.

— Это кто говорит? Полицейский офицер?

— Это говорят деньги.

— О'кей.

Мы рванули вперед. Сигнал светофора поменялся в момент,когда мы двинулись, но Миллер сумел миновать перекресток прямо перед потокомприближающегося транспорта. Мы проехали три квартала, прежде чем сигнал сновапоменялся. Миллер свернул направо так, что взвизгнули шины, проскочил назеленый следующий перекресток, повернул налево и прибавил газ.

Один раз ему пришлось остановиться на красный свет, пропускаяпоток машин. Остаток пути мы ехали не останавливаясь.

Он остановился перед небольшим домом — двухэтажнымстроением, без претензий, шириной не более пятидесяти футов, но довольнопротяженном в длину. Это было заурядное кирпичное здание, с фасадом, несколькоприукрашенным с помощью белой штукатурки и красной плитки.

— Вот это место, — сказал Миллер.

Я вручил ему пятидолларовую купюру.

— Мне подождать?

— Нет, не нужно.

Я изучил доску, где находились карточки жильцов.

Некоторые из них были слегка затерты. Среди них не нашлосьни одной с именем, даже отдаленно напоминающим имя Эдны Катлер, а также ниодной совершенно новой.

Я нажал кнопку вызова управляющего. Через некоторое время кдвери подошла женщина.

Я улыбнулся ей своей самой заискивающей улыбкой.

— Я из автомобильного клуба Южной Калифорнии.

Две молодые женщины, которые только что въехали к вам,позвонили мне по поводу страховки автомашины.

Они хотели получить водительскую лицензию и оформитьстраховку.

— Вы имеете в виду женщин из Нового Орлеана?

— Да.

— Почему же вы им не позвонили? Они в номере 271.

— Извините, — сказал я. — У меня, вероятно, неправильнозаписан их номер. Вместо 271-го записан 217-й.

Я звонил, но там никто не ответил.

Я улыбнулся ей обворожительной улыбкой, пока она обдумываламой ответ, и начал подниматься по лестнице.

В коридоре было темно, но из-под двери квартиры номер 271пробивалась полоска света. Я попытался осторожно и бесшумно повернуть двернуюручку. Ручка повернулась, язычок щелкнул, я слегка нажал на дверь, но онаоказалась запертой.

Продолжая держать ручку, я постучал. За дверью послышалосьдвижение и раздались шаркающие шаги. Голос Эдны Катлер тихо спросил:

— Кто там?

— Инспектор-электрик. Мне нужно проверить у вас проводку.

— Я не могу вас сейчас впустить.

— В городе такое правило. Я должен проверить проводку,прежде чем вы сможете пользоваться электричеством.