Второй, который двигался много лучше, под аккомпанемент голоса куратора, проскочил буквально в полутора метрах слева – через проход от стеллажа, на котором притаился Сергеев.

«Невысокий. Вес до 70 килограмм. Явный спец. Возможно конторский», – определил Михаил, представив себе по едва слышимым звукам, как, двигая ногами, словно настоящий танцор, перебегает между высоченными полками затянутый во все черное человек.

Сергеев протянул руку вверх и, сделав несколько аккуратных размашистых движений, нащупал толстую витую пару, прикрепленную к потолку. Теперь можно было определиться с местонахождением рубильника или щитка, где включается свет. По логике, он или отдельная щитовая должны были быть расположены рядом с входными дверьми. Рядом с витой парой шел провод сигнализации, а вот какой, Михаил не определил: до датчика было не дотянуться. Если противопожарная… А что? Это неплохая идея…

Он перевернулся на живот и глубоко вдохнул запах вощеной бумаги – ею были проложены ящики, служившие ему опорой. Еще отчетливо пахло досками, старым металлом и солидолом. Консервы. Уложенные рядами, обильно смазанные банки, переложенные коричневой плотной бумагой. Которая плохо зажигается, но хорошо горит.

Словно огромная лягушка, Сергеев сделал несколько прыжков вперед, практически параллельно поверхности, на которой лежал, и снова замер, распластавшись.

– А я тебя слышу… – произнес Мангуст негромко. Он перемещался недалеко от Михаила, не удаляясь и не приближаясь к нему, – двигался перпендикулярно проходу, к которому Сергеев был обращен лицом. – Умный мальчик! Ты уже не на земле, правда, Умка? Ищешь нестандартное решение?

Мангустовы помощники тоже не стояли на месте. Один находился точно за его спиной. Второй, который был неуклюжее, перебегал справа.

«Они отрезают меня от входа, – подумал Сергеев, – для того, чтобы гнать, как зайца, внутрь склада. Ну, сейчас устрою вам танец с саблями!»

Он снова ощупал потолок, но датчика сигнализации не обнаружил. Провод уходил под прямым углом, и Михаил перепрыгнул на соседний стеллаж, сократив расстояние до Неуклюжего. Датчика не было. Сергеев прыгнул снова и едва не улетел вниз – под ним были уже не деревянные ящики с консервами, а металлические кофры с гладкой, скорее всего, крашеной поверхностью. Он чудом не сорвался, вцепившись влажными пальцами в металлический рубец замка, громыхнул ботинками по полке и тотчас же снизу ударила короткая автоматная очередь. За тот миг, что пули вырывались из ствола укороченного АК вместе с языком порохового пламени, Сергеев краем глаза успел рассмотреть стрелявшего. Он действительно был массивным, как несгораемый шкаф, и с наростом ПНВ[9] на лице. Стрелял он навскидку, на звук и очередь ушла в «молоко», зато ослепил себя парень наверняка.

– Не стрелять! – рявкнул Мангуст своим металлическим голосом.

Пользуясь моментом, Михаил снова перемахнул на стеллаж с тушенкой и ловко, как краб, побежал на четвереньках по направлению ко входу, от которого его пытались отсечь.

– Он наверху! – голос у Неуклюжего оказался низкий, хриплый. – Я его видел.

– Попал? – спросил Мангуст.

– Нет, – отозвался Неуклюжий. – Очень быстро все было. Мазанул, Алексеевич.

– И хорошо, что мазанул, – сказал Мангуст и хохотнул, как каркнул. – Повезло тебе, Умка.

Сергеев подумал, что повезло скорее толстяку, что пистолет был в кармане куртки, а руки заняты тем, чтобы удержаться от падения. Промазать с такого расстояния Михаил не смог бы, даже если бы захотел.

Он снова потрогал руками потолок над собой и, нащупав решетчатый цилиндрик датчика, беззвучно растянул рот в улыбке. Вот так-то лучше будет…

На подготовку запала пришлось потратить один из патронов ПМ. Сергеев зубами выкрутил из гильзы пулю и на ощупь высыпал порох на вощеную бумагу. Потом заправил образовавшийся запал и несколько кусков похожей на жирную кальку «вощенки» в корпус датчика.

– Что ты там шарудишь, как таракан? – спросил Андрей Алексеевич. – Шурши не шурши – норку все равно не выроешь. Рано или поздно придется спуститься, Миша. Ты так искал встречи со мной, так почему не подходишь поздороваться?

«Сейчас», – ответил Сергеев про себя и поднес зажигалку к самодельному запалу. Он сменил позицию на секунду ранее, чем вспыхнул порох. Выпущенная снизу очередь раздробила несколько ящиков, но никакого вреда Михаилу не нанесла.

А система, как оказалось, сохранилась на славу – дождевальные установки и аварийное освещение пришли в действие ровно через тридцать секунд после того, как вспыхнула набитая в датчик бумага. С потолка хлынул красный, тревожный свет и потоки пахнущей гнилью воды из пожарных резервуаров.

И вместе с ними с потолка, прямо на голову Неуклюжему, выбранному первой жертвой, обрушился и Сергеев.

Толстяк как раз стаскивал с физиономии ПНВ и последнее, что он увидел в жизни, был незнакомый ему худощавый человек в грязной и мокрой одежде, с лицом, выпачканным чем-то жирным. На этом лице, в темных провалах глазниц, мрачно мерцали глаза. Толстяк испугался, как не пугался никогда в жизни (тем более что человек возник перед ним совершенно беззвучно, просто появился, как чертик из шкатулки), и хотел было крикнуть, но не успел.

Сергеев подхватил оседающее тело, аккуратно снял с шеи покойника ремень АК, расстегнул пряжку подсумка и снова взмыл вверх, под потолок.

И вовремя.

Тот, второй, ловкий, выскочив на середину прохода, ударил из автомата аккурат в то место, где Сергеев был несколько мгновений назад. Пули попали в лежащего толстяка, застучали по бетону и со звоном запрыгали между стеллажами.

Но Михаил уже несся поверху, перепрыгивая через проходы, и только чудом успел заметить, что в красном свете аварийных ламп и веером летящих водяных струях мелькнула еще чья-то темная фигура. Он прыгнул вниз на доли секунды раньше, чем очередь, выпущенная Мангустом, вспорола воздух.

Сергеев больно ударился плечом, его отбросило в противоположную сторону, едва не выбило из рук автомат, но он уже бежал по бетонному полу склада, готовый в любой момент снова взлететь вверх. Рядом с ним, через несколько рядов, мчался Ловкий, на полу уже хлюпала вода, и бег его был слышен отчетливо, несмотря на шум работающих дождевальных установок и монотонный вой сирены тревоги. Сергеев отчетливо представлял себе, как Ловкий перекатывается на полусогнутых, наполовину развернув корпус в его сторону, готовый к стрельбе в тот самый момент, как оба они выскочат на перпендикулярный проход.

За несколько метров до пересечения Сергеев упал на живот и заскользил по водяной пленке, выставив в сторону Ловкого трофейный АК и нажимая на курок. Пули веером рассыпались под стеллажами, рикошетируя от бетона и металлических уголков. Ловкий уже начал было подпрыгивать, но не успел – отскочившая от полки пуля – уже и не пуля вовсе, а просто бесформенный кусок металла – попала ему в колено, под чашечку, и прыжок превратился в падение. В падение неуклюжее, с отчаянными попытками удержаться и не попасть под свинцовую плеть, свистевшую над самым полом. Он рухнул вниз и остаток очереди прошелся по нему сбоку, дробя кости и плющась о жилет, а последняя пуля пробила шею под ухом и вылетела через висок с другой стороны.