Ольга кивнула Стасу на диван для посетителей: садись. Зинуона старательно не замечала.

Стас сел на краешек дивана – прямо, будто аршин проглотил.Нервничает. Правильно нервничаешь, молодец. Зина тоже, по всей видимости,волновалась, но виду старалась не показывать – закинула ногу на ногу, выставилавперед обтянутый леопардовой кофтой бюст пятого размера, положила руку Стасу наколено. Боится, что Ольга его начнет обратно требовать, что ли?

Ольга смотрела на Стаса, и внутри росло удивление: неужеливот этого, в лаковых штиблетах, она считала великой любовью своей жизни? Занего пошла в тюрьму? У него в ногах валялась, ползала в грязи, умоляла ее небросать? Невероятно!

– Богато живешь! – Стас повертел головой, улыбнулсянатянутой, жалкой улыбочкой.

Ольга отошла от окна, села за стол:

– Зачем ты приехал?

Стас помотал головой:

– Ну вот чего так сразу-то – зачем приехал? Повидатьсяприехал. Я че, не могу с бывшей женой повидаться?

Зина ткнула его локтем в бок. Стас покосился на неенедовольно, отвернулся.

Ольга повторила вопрос:

– Зачем ты приехал, Стас?

– Я ж говорю! Повидаться!.. – Стас изобразил на лиценедоумение и немного – оскорбленной невинности.

Ольга шагнула к двери, распахнула:

– Стас, у меня очень мало времени и очень много работы. Еслиты со мной повидался, то пока.

Бывший муж слегка обалдел, но Зина не терялась.

– У нас к вам дело! – сообщила она.

Ольга на нее даже не глянула.

– Стас, ты отнимаешь у меня время.

Тот снова замотал головой – вот так же мотал когда-то, передтем как сказать ей, что полюбил другую, что разводится. Все та же манера. Он унас парень добрый, не любит о неприятном…

– Мне с тобой… поговорить бы. Я… по делу приехал. Правда.Мне поговорить надо.

– О чем?

– О детях… о детях наших, вот о чем.

Ольга закрыла наконец дверь, вернулась на место:

– Я тебя слушаю.

Стас начал что-то лепетать насчет того, что у детей все впорядке, что Мишка на хоккей ходит, а Машка – на танцы, что они, как говорится,растут, и Миша совсем большой, а Маша… того, поменьше… Но тут снова встрялаЗина, которой эта канитель, похоже, порядком надоела:

– Забирайте их себе. Я замучилась уже! Я не лошадь ломовая,а все на мне – еще и детей чужих поднимать! Зачем они мне сдались, если у нихживая мать есть, да еще богатая? У меня свой ребенок будет. Мне чужих не надо!То, се, пятое, десятое. В школу, из школы, детский сад, щи, борщи, котлеты!Хватит, я за вас напахалась!

Ольга повертела в руках карандаш. Она по-прежнему смотрелатолько на Стаса. Да, Стася, да. Тебе придется делать то, что ты так не любишь.Тебе придется самому говорить.

Стас понял наконец. Сглотнул, набрал побольше воздуху:

– Я правда хотел, чтобы они теперь… к тебе… с тобой… Дети тоесть… Миша… это самое… и Маша…

Ольга кивнула:

– Ясно. Что тебе нужно взамен?

Набычился. Молчит. Смотрит в сторону.

– Послушай. Я все про тебя знаю. Я ничего не забыла. Этотолько в сказках говорят – перемелется, мука будет. Не будет, Стас, никакоймуки. Я только каждый день думаю, как же это я – я! – прожила с тобой стольколет! Я бы и умерла с тобой, если бы бог не спас! В тот раз тебе было нужно,чтобы я села за тебя в тюрьму. Что тебе нужно в этот?

Зина снова пихнула Стаса в бок, и тот выпалил:

– Денег.

Ну разумеется. Как она сразу не догадалась!

– Не, ну правда!.. Ну, сама-то посуди, мне детей такотдавать, задаром, никакого резону нет. Я их растил… тратился… экскурсия и ещев поход… все дела. Зина тоже. А теперь задаром отдать? Я не могу задаром-то! Ябы, может, еще и… Но мастерская сгорела. Ремонт, понимаешь, то да се!.. Считай,все сначала, а это какие бабки!

– Какие?

Стас не понял.

– Че?

– Сколько денег нужно? – Ольга смотрела на него оченьвнимательно, ждала.

Стас переглянулся со своей Зиной. Они что, совсем идиоты?Ехали про деньги разговаривать и даже не договорились, сколько просить?

Стас помотал башкой, отвел глаза:

– Ну… тыщ десять. Я… того… долларов, в смысле.

Ольга снова кивнула, записала что-то в ежедневник:

– Десять тысяч долларов. Хорошо. Я привезу деньги. В обменна детей. Все? Больше нет вопросов?

Ольга приподнялась из-за стола, показывая, что разговорокончен. Зина потянула Стаса за рукав, но тот, кажется, не понял, что вот таквот быстро все решилось и Ольга не станет беседовать с ним по душам, вспоминатьпрошлое, торговаться…

– Что-то еще, Стас?

– А ты… того… нет?

– Чего – нет?

– Ты… не передумаешь?

Ольга скрестила руки на груди, посмотрела на него сверхувниз. Кто бы знал, каких усилий ей стоило сдерживаться, не ухватить вазу состола и не раскроить ему башку.

– Я не передумаю. Но ты подпишешь бумагу, что продал мнедетей и больше у тебя нет на них никаких прав.

– Я ж их отец! – Стас вскинулся, грудь колесом выпятил,запетушился.

– Ты их продаешь. За десять тысяч долларов. Потому что утебя сгорела мастерская. Или я понимаю что-то неправильно?

Стас покачал головой:

– Какая ты стала… жестокая.

Жестокая? Она – жестокая? Это Стас ей говорит? Человек,который обещал: «Или вместе выплывем, или вместе утонем!», а сам знал, что кодну пойдет она одна? Знал и специально топил?! Он ведь не мог тогдапредположить, что Ольга выплывет. Сама. Одна.

Она заплатит ему. Заплатит, заберет детей и больше никогдане вспомнит о том, что он был в ее жизни. Нет. Она не жестокая. Но она должнапокончить – со Стасом, со своим изуродованным прошлым – раз и навсегда.

Она снова посмотрела на бывшего мужа. Тот сидел обалдевший,перепуганный, вся наглость с него слетела, и видно было, что ему очень хочетсяпоскорее уйти отсюда, от этой злой, жестокой, чужой женщины. Стас любил чувствоватьсебя важным, королем ходить, а тут королем никак не получалось, тут он быллимита казанская, которая приехала денежек клянчить. Почти жалко его. Надо же!Ольга так лелеяла мысли о мести, такие планы строила – чтобы не простоотомстить, а как-нибудь особенно красиво, особенно изощренно. Но теперь, когдаувидела его у себя в кабинете, такого жалкого, такого тупого, в лаковыхштиблетах, с этой леопардовой грудастой Зинкой, которая толкает его в бок ишипит в ухо, Ольга поняла: такому вот мстить… Неинтересно, что ли. Все равночто палить по воробьям из пушек. Пусть живет, чего уж там. Тем более что богСтаса уже и так наказал. Чтобы это понять, достаточно взглянуть на леопардовуюЗину.