Адамо рядом со мной, потому что он выглядел удивительно спокойным.

— Пора, — наконец сказал он, и я поняла, что прошло почти тридцать минут, а я этого не заметила. — Он закроет магазин с минуты на минуту.

— Хорошо, — я прохрипела.

Адамо схватил меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Мы должны идти сейчас, чтобы проскользнуть туда в качестве последних клиентов. Взлом представляет собой риск вызвать полицию. Это не Лас-Вегас, у нас не каждый полицейский на жалованье.

Я сглотнула и кивнула, но не могла пошевелиться. Слезы гнева на себя навернулись на глаза, и я сморгнула их.

— Я…

— Я пойду один и убью его ради тебя, если ты только не против?

Я хотела, чтобы мой обидчик умер, хотела сделать это сама, но, возможно, я слишком слаба. Я едва заметно кивнула, хотя и ненавидела себя за это. Адамо поцеловал меня и вышел из машины, прежде чем схватил сумку из багажника. Он побежал в скобяную лавку, и ни минутой раньше. В дверях появился мужчина, чтобы повернуть табличку на «закрыто». Адамо одарил его очаровательной улыбкой, и его впустили внутрь. Оба мужчины исчезли из моего поля зрения, и вскоре Адамо повернул табличку на «закрыто», прежде чем вновь скрылся из виду.

Я уставилась на свои руки, злясь на себя за то, что позволила кому-то другому отомстить.

ГЛАВА 18

Я видел внутреннюю борьбу Динары в ее глазах и не удивился, что она не смогла выполнить наш план. Я ожидал, что она потеряет мужество. Одно дело желать мести, воображать, что убьешь кого-то, но совсем другое на самом деле пройти через это, увидеть, как жизнь утекает из чьих-то глаз. Даже если Динара принцесса Братвы, она никогда не была частью жестокой стороны бизнеса. Ее отец защищал ее от этого, так же, как я защищал бы ее, если бы она захотела. Со временем убивать становилось легче. Вначале мне было труднее, чем сейчас.

Когда я закрыл за собой дверь скобяной лавки и наблюдал за ничего не подозревающим ублюдком, меня охватило нетерпение. Отомстить за Динару не в тягость. Это было бы удовлетворительно во многих отношениях. Может, я даже смогу продолжать притворяться, что мне это не нравится.

Я повернул замок и мрачно улыбнулся номеру один в нашем списке.

Его лицо вытянулось, в глазах вспыхнул страх. Быть может, он решил, что это ограбление. Ему так не повезло. Он был старше, чем на видео, но это был он, без сомнения. Даже если бы Римо не сообщил мне о местонахождении наших жертв, я бы узнал человека, стоявшего передо мной. Мышиное лицо, та же небритость. Он, спотыкаясь, попятился к прилавку, вероятно, чтобы включить тревогу. Я бросился за ним, схватил его за руку и рывком повалил на пол. Он потерял равновесие и с криком упал на пол. Его широко раскрытые голубые глаза встретились с моими.

— У меня мало денег! Ты можешь забрать все.

— Дело не в деньгах, — сказал я, обходя его.

Я не должен наслаждаться этим так сильно, но я получал огромное удовольствие. Я всегда ненавидел Римо за то, что он играл со своими жертвами.

В глазах мужчины промелькнуло замешательство. Я вытащил пистолет, и краска отхлынула от его лица. Спокойно вернувшись к двери магазина, я повернул табличку на «закрыто», прежде чем подойти к номеру один. По просьбе Динары я не взял с собой никаких инструментов для пыток, но для таких, как я, хозяйственный магазин это страна молока и меда.

— Слышал, ты любишь маленьких девочек.

Он выглядел пойманным, прежде чем быстро покачал головой.

— Это было очень давно. Я изменился. Я заплатил за сделанное.

Я достал ноутбук и показал ему первое изображение Динары на кровати.

— Ты точно не заплатил за то, что сделал с ней. — в глазах мужчины появился ужас. Столкновение с собственной порочностью, должно быть, больно ранило. — Но ты заплатишь, — пообещал я. — Это девочка на экране. Ее зовут Динара, и она хочет твоей смерти. Она не хочет, чтобы я пытал тебя, но, может, я сделаю это только для себя.

Прошлой ночью мне приснился сон.

Стук послал волну напряжения по телу.

Мужчина закричал и заплакал:

— Помогите! Вызовите полицию!

Я пнул его в правый бок, на уровне почек и печени, заставив замолчать, когда он стал задыхаться. Увидев в дверях Динару, я расслабился и подошел к ней. Отперев дверь, я впустил ее. Быстро пробежав взглядом по улице это дало мне понять, что никто еще не заметил.

Она нерешительно вошла, все еще с испуганным выражением на лице. Я не был уверен, что это хорошая идея, что она здесь. Это чертовски эгоистично, но я боялся, что она передумает и пощадит этого мудака.

Ее взгляд скользнул мимо меня к мужчине на полу, который держался за бок и плакал. Его заплаканный взгляд остановился на ней.

— Пожалуйста, помоги мне.

Динара медленно двинулась к нему и остановилась прямо над ним.

— Ты помнишь мое лицо? — прошептала она.

Мужчина отчаянно замотал головой.

— Это забавно, потому что я вижу твое лицо и каждый отвратительный сантиметр твоего тела каждую ночь, когда закрываю глаза, — сказала Динара срывающимся голосом.

— Мне очень жаль! Клянусь. Я изменился. Тогда я был плохим человеком, но я больше этим не занимаюсь. Я заплатил за свои грехи. Я был в тюрьме.

— За то, что причинял боль другим девочкам вроде меня, — сказала Динара. — Девочки, чьи ночи будут вечно преследовать кошмары.

Я подошел к ней и коснулся ее плеча, демонстрируя свою поддержку. Она задрожала от моего прикосновения.

— Пожалуйста, не убивайте меня. Разве я не заслуживаю второго шанса?

Я стиснул зубы, не желая ничего больше, чем разбить ему лицо, чтобы он заткнулся. Я видел нерешительность на лице Динары. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не попытаться уговорить ее убить его. Это ее решение. Я не имел права принуждать ее в определенном направлении только потому, что я извращенный ублюдок, желающий пытать и убить мужчину передо мной.

Динара оторвала взгляд от мужчины.

— Ты думаешь, он говорит правду? Как ты думаешь, он изменился?

— Сомневаюсь, — ответил я. — Хочешь, чтобы я обыскал его дом? Может, мы что-нибудь найдем.

Динара слегка кивнула. Я не был уверен, что новые доказательства действительно будут иметь значение. Это внутренняя битва за Динару, борьба между ее темной и хорошей сторонами. Я сражался в той же битве.

Я протянул ей второй пистолет.

— Если он пошевелится, ты пристрелишь его.

Я не был уверен,