– Да, – подтвердил я, глядя на ее голову, склонившуюся над моей рукой.

– Маленький циферблат настроен на новоорлеанское время. – Она коснулась подбородком плеча и улыбнулась, не глядя на меня. – Разница всего в два часа. Но ты всегда будешь знать, в котором часу я нахожусь.

Кейси посмотрела на меня, и я увидел свое отражение в странной синеве ее глаз: ошарашенный идиот, желающий поцеловать ее снова. К черту последствия.

– Тебе они нравятся? – спросила она почти шепотом.

– Нравятся.

– Я очень рада.

Ее подбородок поднялся выше, губы приоткрылись для меня.

– Тедди…

– Родители будут здесь с минуты на минуту, – сообщил я, склоняя к ней голову.

– И мы еще не поговорили. – Она не сводила глаз с моих губ. – Мы должны разговаривать, а не целоваться. Помнишь?

– К черту разговоры.

Кейси охнула, когда мои губы коснулись ее губ. Я надавил на нее, жестко и требовательно, застонав от сладкого вкуса на своем языке. Она тихонько вскрикнула и прислонилась спиной к входной двери, запустив руки мне в волосы. Я поцеловал ее глубоко, огонь между нами разгорелся моментально. Я прошептал ее имя, руками скользя вниз по ее спине, по шелковистому материалу платья к подолу. Одна рука прижимала ее к двери, другая поднималась вверх по бедру, пока пальцы не коснулись кружевного края ее трусиков. Она прижала ко мне бедра, словно предлагая, руками трогая мою задницу, крепко прижимая меня к себе.

В дверь позвонили.

– Тук-тук, – крикнула снаружи мама. – Тео, дорогой? Мы опоздаем.

Кейси резко отстранилась от меня. Ее щеки пылали, а глаза блестели, когда она поправляла платье, бормоча: «Дерьмо, дерьмо, дерьмо» и снова прикалывая цветок, который висел теперь на уровне подбородка.

От звука маминого голоса моя эрекция испарилась. Я поправил брюки и пиджак и пригладил волосы.

– У тебя размазалась помада.

Кейси провела тыльной стороной ладони под нижней губой.

– Все?

– Все.

– У тебя тоже есть немного.

Я пытался пригладить волосы на затылке, когда мама постучала снова.

– Тео? Ты там?

– Давай я открою, – предложила Кейси, разглаживая юбку и делая глубокий вдох. Она расправила плечи и открыла входную дверь.

– Беверли, привет.

– Кейси, дорогая. Я не ожидала увидеть тебя здесь. – Улыбка мамы превратилась в гримасу удивления и замешательства.

Кейси крепко обняла ее.

– Я только что приехала. Буквально пять минут назад. Подумала, что могу прокатиться с вами, ребята, если вы не против.

– Конечно, все в порядке, – заверил отец, входя в комнату. Он наклонился, чтобы обнять Кейси. – Рад тебя видеть, милая. Как дела?

Кейси болтала с ним, а мама подошла и поцеловала меня в щеку.

– Чудесно, что она здесь, правда? – все еще ошеломленная, поинтересовалась она. – В конце концов, она член нашей семьи.

– Так и есть, – пробормотал я.

– Магистр бизнеса. – Мама вздохнула и покачала головой. – Я так горжусь тобой. – Она погладила меня по щеке. – И я знаю, что Джона тоже.

Я закашлялся, чтобы ослабить внезапное напряжение в груди.

– Спасибо, ма.

Мамины брови сошлись на переносице.

– У тебя тут что-то… – Она потянулась к моему подбородку. Отпрянув назад, я вытер большим и указательным пальцами уголки рта, а затем сунул руку в карман.

– Нам пора идти.

Глаза моей матери расширились, метнулись к накрашенному рту Кейси, а потом снова ко мне.

– Да, – сказала она, широко улыбаясь и оглядываясь по сторонам, как будто потеряла сумочку, висевшую у нее на плече. – Да, пойдем, пока на парковке еще есть места.

На мой телефон пришло сообщение, и я выхватил его из кармана.

– Это Оскар, – произнес я слишком громко, – он и Дена встретят нас в T&M.

– Прекрасно.

Мать взяла Кейси за руку и продолжала держать ее рядом с собой, пока мы шли к парковке.

– Давайте поедем все вместе, – предложила она, – мужчины впереди, девушки сзади. Я так давно не видела Кейси.

Кейси встретилась со мной взглядом, садясь на заднее сиденье папиного «Крайслера». Электрическая голубизна ее глаз во время поцелуя, сейчас исчезла, сменившись паникой в широко раскрытом взгляде. Взгляде, который словно кричал: «Что мы творим?», в точности повторяя мои чувства.

«Черт. Что мы творим? Что я творю? Разрываю на части воспоминания своей матери, чтобы получить то, что хочу?»

Стадион, где проходило вручение дипломов, выглядел более подходящим для проведения шумных баскетбольных игр, чем степенных церемоний. Парковка оказалась заполненной чуть меньше, чем наполовину. Мать все время держала руку Кейси в своей.

Я понял посыл: Кейси принадлежала Джоне, а теперь она принадлежит ей. Не мне. Ее невестка, даже если свадьбы никогда не будет.

Боль сдавливала грудь, когда я шел впереди этих троих, не вровень с ними. Здорово было украсть поцелуй в Новом Орлеане или за закрытыми дверями, но неприглядная реальность того, как это будет происходить для нас с Кейси на самом деле, если такое вообще возможно, обрушилась на меня. Мать, вероятно, никогда не примет этого. И как я могу винить ее?

Кто, черт возьми, я такой, чтобы думать, что это нормально – встречаться с девушкой своего покойного брата? С любовью всей его жизни. Не важно, что он, блин, сам попросил меня об этом.

Джона не видел, насколько это невозможно. Как ни посмотри, с любой точки зрения это будет эгоистично и неправильно.

«Разве не так?»

Я обернулся на Кейси, потрясающе выглядящую и зажатую между моими родителями. Жалкая фантазия попыталась укорениться в моем сознании. В ней Кейси действительно была их невесткой. Благодаря мне. И тогда я наклонился бы, чтобы поцеловать жену, а потом мать вытерла бы пятно от губной помады Кейси с меня, и ее глаза наполнились бы любовью, а не слезами.

Я едва не заснула на церемонии, такой нудной она оказалась. Единственным ярким моментом было то, как Тео прошел через сцену, чтобы получить диплом и пожать руку декану. Оскар сунул два пальца в рот и засвистел, а я орала так громко, насколько безопасно для певицы, находящейся в двух днях от встречи с Sony Music. После этого я наблюдала, как Тео разговаривал с Оскаром, Деной и некоторыми университетскими друзьями. Шапочки на нем уже не было: после того как все подкинули их вверх, он не предпринял никаких усилий, чтобы вернуть свою. Тео сорвал с себя и мантию, оставив ее скомканной на кресле в зрительном зале. Под ней вместо пиджака был жилет и рубашка с закатанными рукавами. Контраст между его татуировками и гладким вырезом рубашки заставил мое сердце затрепетать.