— Ну ты даешь! — покачал головой парень, осматривая меня с головы до ног и обратно. — Свалилась с луны на драконе и вывела из строя эту заразу, что весь день по стене бревнами била.

— Так они что тут, недавно?

— Позавчера подвезли, — пояснил парень. — Хотят, видно, стены проломить.

— А Нож где?

— Наверное, за насыпью, у раненых. Посмотри там, — посоветовал парень и стал готовить орудие к новому выстрелу.

Палатка для раненых была раскинута как раз над той плитой, что мы вскрыли, добираясь до захоронения Молниеносного.

Понятно, сопротивленцы спрятали от глаз осаждающих место возможного отступления в подземелье. Наверное, на самый крайний случай.

Откинув входной полог, я вошла в палатку и робко поздоровалась:

— Здравствуйте, а где Нож?

Глаза постепенно привыкли к ее полумраку, немного разбитому маленькими светильниками — плошками. Люди, которые там находились, были мне сплошь незнакомы.

— Иди сюда, Пушистая Сестричка, — позвал меня Нож из дальнего угла.

Пробираясь между лежащими на странных тюфяках людьми, я подошла к нему. В углу полулежала-полусидела и сестра. Лицо ее, как и лица других, было грязным — видно, воду экономили, оставляя только для питья. Остальное скрадывал полумрак, поражало только одеяло, которым была она прикрыта, — меховое, из колонковых шкурок, перемежающихся светлыми полосками спинок зимних ласок.

— Привет, старушенция! — изо всех сил небрежно сказала я. — Ну ты как?

— Великолепно, — невозмутимо отозвалась сестра. — По сравнению с теми, кто под нами. Ты почему такая озабоченная?

— Девочке нужно лечить дракона, — с серьезным видом пояснил сестре Нож. — У нее редкий дар находить нужных знакомых.

— Уж не наш ли закадычный друг Ряха штурмует это место? — осенило меня.

— Нет, до этого, к счастью, не дошло. Его среди осаждающих мы не видели, — сказала сестра. — Что нужно твоему дракону?

— Смола и кожа для заплаты на крыло.

— Смола есть, — как и думал дракон, сказал Нож. — А вот кожа… Есть, конечно, но сразу не соображу. Мягкая же нужна?

— Да, прочная, но эластичная.

— Задала ты мне задачку, — почесал затылок Нож. — Посиди минутку, я в наш погреб наведаюсь. Кажется, есть идея. Если не сработает, вырежем в одеяле Светлой дыру.

Он взял плошку и направился к центру палатки. Плита там была сдвинута в сторону и в дыру спущена лестница.

Я села рядом с сестрой. Она потрепала меня по макушке.

— Все будет хорошо, — сказала я. — Мы обязательно выберемся. Если я уж из Пряжки выбралась, то отсюда — запросто.

— Конечно, — улыбнулась сестра. — Ты здесь, и это уже замечательно. А как ты так?

— Я ее разрушила.

— Не сомневаюсь, — заметила сестра. — У тебя дар к разрушению, достаточно вспомнить, как ты моешь посуду.

— Ты серьезно ранена? — спросила я.

— Не знаю, — пожала плечами сестра и подтянула одеяло повыше. — Но у меня, похоже, отбита нижняя часть туловища. Конец хвоста пришлось удалить. Я ходить не могу — очень больно. Видела бы ты мой синяк на правой ноге — он от бедра начинается и на ступне заканчивается. Так глупо: меня чуть не затоптали. Обидно… Нас просто смяли, а их щиты мы пробить стрелами не могли… Знаешь, как умеет ходить Легион? Укроется щитами со всех сторон, копьями ощетинится и прет, как чугунный утюг. И поет:

Рогом бык щенка придавит,

Белолобый бык,

Вот идут быки на битву,

И бегут щенки![8]

— А Половинка Луны, Утренний, Два Гвоздя, остальные? — спросила я с робкой надеждой.

— Они ушли к Сестре-Хозяйке, — скупо сказала сестра. — И не только они. Мы живы, пока, благодаря Ножу — тут в основном остатки его отряда. Он же и меня вытащил из-под сапог Легиона. А ты откуда узнала, что мы здесь?

— Тетя написала. Она думала, что ты погибла, раз не добралась до ее подвала с занавесочками. И я так думала, только самой распоследней надеждой надеялась.

— Я бы не смогла добраться до нее в любом случае — просто не доползла бы на руках. Нож, единственный из нас, позаботился об отступлении, и поэтому те, кто остался от его отряда, отошли сюда не на голое место. Мы заперлись здесь, а Легион окружил долину. Сначала они нас вообще не трогали — сунулись раз, получили отпор и решили не рисковать. Легион тоже сильно потрепан в борьбе с Левым Крылом, и они берегут каждого человека. Поэтому они просто заперли долину и сидят в ожидании, когда мы перемрем естественным путем от голода и ран. Правда, недавно они, видимо, заподозрили неладное, сообразив, что для стихийного отступления гробница слишком хорошо укреплена и вооружена, поэтому подтянули онагры и баллисту.

— Эта баллиста нас и подшибла! — зло сказала я. — Вон она сейчас горит синим пламенем!

— Маленькая сестричка, только не говори, что это ты ее подожгла, — повернула ко мне лицо сестра.

— Конечно, я. Я выросла. И даже из арбалета стрелять теперь умею.

— Дался тебе тот арбалет… — вздохнула сестра.

— А на чем вы лежите? — вспомнила я вопрос, который давно хотела задать.

— На мешках с мягкой рухлядью из сокровищницы Молниеносного. Не на плитах же нам лежать. И одеяла оттуда. Питаемся мы его запасами, воюем его оружием.

— И вообще разули и раздели старика! — подхватил вернувшийся из подземелья Нож.

Он приблизился к нам, неся какой-то странный флаг квадратной формы с темным непонятным узором, обшитый длинной жесткой белой бахромой.

— Это что? — удивились мы вместе.

— Как что? — возмутился Нож. — Ну тебе, Светлая, твое дремучее невежество еще можно простить, ты девица необразованная, все больше подпольной войной занятая, но ты-то, Пушистая Сестричка! Ты должна историю Молниеносного назубок знать, чему вас только в пансионате учат! Это же любимое знамя великого вождя!

— Понятно, — вспомнила я зазубренные сведения. — Когда Молниеносный смог победить своего первого крупного врага, потомка Тихого Грома по имени След Хвоста, он приказал живьем содрать с его спины кожу, выделать и превратил в свое знамя. А обшил волосом из хвоста и гривы коня поверженного врага, причем скроил и сшил это знамя сам, только кожу мастера-кожевники выделывали. И последний курган по правому Борту — кенотаф, в нем нет покойника.

— Да-да, все так, а кожу, к слову сказать, Молниеносный содрал тоже сам. Хотел украсить это знамя еще хвостом потомка Тихого Грома, но хвост скорбящие родственники выкрали и захоронили где-то на востоке, — подхватил Нож. — Ничего более мягкого я не нашел, хотя и долго поглядывал, какой прекрасно сохранившейся кожей покрыт скелет Молниеносного. Но эта мягче.