Думаю, в работе над книгами Стигу помогла зависимость от никотина. Курильщики лучше сосредотачиваются и могут дольше не спать. Жаль, что мы не были знакомы. Я бы с удовольствием выкурила с ним сигаретку на морозе, а всякие чистюли пусть бы оставались в своем стерильном помещении и обсуждали симптомы астмы».

Объясняет ли его смерть в возрасте пятидесяти лет успех книг, опубликованных после его кончины?

«По-моему, нет, — говорит Майнетт Уолтерс. — Он был очень хорошим писателем. Он бы все равно прославился».

Можно ли назвать его писателем-феминистом, или в книгах Ларссона есть элемент эксплуатации? Здесь Уолтерс менее однозначна: «Я не очень понимаю, что такое в наши дни быть феминистом, и не могу ответить на этот вопрос. Для меня между полами всегда существовало равенство, и нет причин думать, что Ларссон считал иначе.

Что касается его творческого наследия, если любой будущий писатель детективов или триллеров считает, что сможет преуспеть, подражая Стигу Ларссону, ему следует немедленно отложить ручку и заняться карьерой, где не требуется оригинальное мышление. Проклятие любого жанра в том, что 90 процентов писателей сочетают в своих произведениях уникальные находки оставшихся 10 процентов. Именно такие оригинальные писатели, как Ларссон, продолжают развивать и совершенствовать искусство художественной прозы».

В газете «Гардиан» Марк Лоусон, один из главных критиков и телеведущих Великобритании, писал, что на французском пляже, где ему довелось побывать, почти все отдыхающие самых разных национальностей читали один из романов Стига Ларссона, переведенный на их родной язык. «Это невероятное явление, учитывая существовавшие сложности, — говорит он. — Писатель умер прежде, чем его первая книга прошла процесс редактуры, и в большинстве таких случаев читателям остается лишь предвкушать вариант, который мог бы появиться из оставшихся набросков. И хотя шведский детектив благодаря романам Хеннинга Манкелля о Валландере уже имел высокую репутацию, Ларссон достиг мирового признания и высоких уровней продаж, что очень необычно для романа, написанного не на английском».

Лоусон интереснейшим образом анализирует причины, по которым эти книги так нравятся публике: «Говоря о феномене Ларссона, дело, как мне кажется, в том, что он взял жанр, нацеленный преимущественно на мужскую аудиторию — триллеры, основанные на технологии и тайных сговорах, — и феминизировал его, введя необычную главную героиню Лисбет Саландер, в которой ум Шерлока Холмса сочетается с боевой выучкой Лары Крофт. Кроме того, читателям из других стран была интересна история Швеции, чей эксперимент по либеральному правлению оказался под угрозой из-за насилия и коррупции. А внезапная смерть писателя создает ощущение, будто романы содержат опасные и важные истины, хотя семья и поклонники согласны с тем, что убил его сигаретный дым, а не дымящийся пистолет.

Думаю, не стоит удивляться такому триумфу книг. Необычность шведской культуры в том, что страна, которую часто не замечают, может вдруг породить нечто уникальное, становящееся образцом в своей области: возьмите группу «АББА», Бьорна Борга, «вольво». Ларссон — последний пример.

Печально, что вопрос, всегда возникающий у читателя к прославленному автору, — что он напишет дальше? — здесь не появится, хотя предположение, будто в компьютере Ларссона могут храниться наброски и планы других книг, является одной из возможных причин битвы за его наследие».

Дэн Вэдделл, талантливый британский автор детективов, создавший такие книги, как «Искупление кровью» (Blood Atonement), неоднозначно высказывается о Ларссоне и его творчестве: «Если бы «Девушку с татуировкой дракона» придумал какой-нибудь честолюбивый британский писатель и отослал бы первые сто страниц агенту или издателю на рецензию, не сомневайтесь — эту книгу никогда бы не выпустили в свет.

Слишком смелое утверждение? Возможно. Но первые сто страниц этого романа скучны, в них нет напряжения и энергии. Их ничто не выделяет из кучи остальной ерунды.

Я пытался прочесть книгу три раза, но сдавался на этапе бесконечного и непонятного разговора Блумквиста с приятелем о бизнесе Веннерстрёма. Это не для меня, думал я. Однако популярность книги продолжала расти. Я решил, что чего-то недопонял, взял ее в отпуск и снова попытался прочесть, сразу же почувствовав антипатию к герою-журналисту. Возможно, потому, что я сам бывший писака и знаю, какие мы на самом деле сволочи, мне редко нравятся книги, где журналисты — главные герои. Так что она вернулась на полку собирать пыль.

К концу 2008 года, когда роман достиг пика продаж и стал феноменом, я дал ему еще один шанс. Поскольку я брался за нее уже дважды, то смог продраться сквозь многословное начало. А затем что-то произошло. Возникла Лисбет Саландер, оригинальная, потрясающая героиня. Количество деталей стало притягивать, а не отталкивать, увеличивая гипнотический эффект, и передо мной раскрылась богатая и сложная история. Я даже слегка потеплел к старине Блумквисту и его привычке по сто раз на дню пить кофе, хотя готовность многочисленных женщин не раздумывая прыгать к нему в постель меня сильно удивляла. Первые сто страниц сделали все, чтобы отвратить меня от романа, а вторые сто постарались, чтобы я его не бросил. Мне понадобилось почти восемь месяцев, чтобы прочесть одну пятую часть книги, и меньше недели — чтобы дочитать оставшееся. Я был захвачен полностью и целиком. Сюжет настолько интересен, а персонаж Саландер настолько неотразим, что все мои опасения исчезли без следа. Я закончил первый том и немедленно окунулся во второй, который страдает отсутствием серьезной редакторской правки — что понятно, принимая во внимание трагическую смерть Ларссона, — и все же доставляет удовольствие.

Возможно, в этом кроется урок для писателей детективных романов: не нагнетать драматизм и напряжение на первых ста страницах, опасаясь, что в противном случае читатель бросит книгу. Или так поработать над своим стилем, чтобы проза была сильной и ясной и читатель не заскучал. Успех «Девушки с татуировкой дракона» говорит о том, что читатели любят подробности, широкое пространство для развития истории и традиционные загадки, которыми так богаты книги Ларссона».

Ирса Сигурдардоттир — исландская писательница, автор серии «Тора» (Thora). Ей, хорошо знающей Скандинавские страны и Великобританию, восприятие романов Ларссона представляется различным: «Успеха было легче достигнуть в Скандинавии, особенно в Швеции, поскольку эти страны — в данном случае Швеция — родина Ларссона, его дом и опора. А что касается остального мира, достижения Ларссона просто уникальны.

Сложно определить, что делает трилогию «Миллениум» настолько завораживающей… однако с этим наверняка связано ощущение несправедливости, за которой следует воздаяние, описанное зачастую ярко и впечатляюще.

Саландер — главная героиня, которую невозможно сломать, уникальный персонаж, достойный восхищения, несмотря на свои безответственные выходки. Ее прошлое трагично; в более «традиционных» романах она бы скатилась вниз по наклонной, и все бы закончилось гораздо печальнее. Вместо этого мы видим дух, который временами должен заставлять себя смиряться, чтобы не наделать дел; человека, не жалеющего сил на воздаяние преступникам по заслугам. Ее необычный вид мне нравится, и я могу оценивать уровень своего опьянения по силе желания проколоть нос и вставить в него кольцо, как у быка, — значит, пора остановиться. Где-то в глубине души я восхищаюсь и уважаю тех, у кого хватает смелости делать подобные вещи…