Одна из наиболее активных пропагандисток скандинавского детектива в Британии — Энн Кливс, автор таких атмосферных триллеров, как «Голубая молния», книг со скандинавским подходом к пейзажам и описаниям. У нее неоднозначное отношение к Ларссону. «Мне нравится скандинавский детектив, — говорит она. — Наверное, это как-то связано с пустынными пейзажами и с тем, что писатели не боятся затрагивать серьезные социальные и семейные проблемы. Тема может быть жестокой, но авторы редко описывают откровенное насилие только ради развлечения или, например, потому, что сюжет начинает провисать. Больше всего мне нравится ясность их слога. Лучшие скандинавские романы рациональные и сжатые, как хороший рассказ.

Поэтому я с огромным интересом ждала первый роман Стига Ларссона. Издатель Кристофер Маклеоз отзывался о нем с восторгом — тот самый великий Маклеоз, который открыл Хеннинга Манкелля и основал издательство, делающее для переводных детективов больше, чем любое другое. Я ожидала чего-то совершенно потрясающего.

Вероятно, мои ожидания оказались чересчур завышены, поскольку «Девушка с татуировкой дракона» мне понравилась, но не поразила. Я не говорю, что книга плохая. Просто мне нравятся спокойные, домашние произведения. Я читаю переводную литературу, чтобы ощутить атмосферу других мест, узнать простые человеческие заботы, запахи, еду. Ларссон же — откровенно политический писатель, его темы более широкие и менее личные. Интересно, что оригинальное название «Девушки с татуировкой дракона» — «Мужчины, которые ненавидят женщин». Гендерная политика даже в названии!

Остров, описанный в первой книге, не похож на настоящий. Я не знаю, как там живется людям, в отличие, например, от острова Эланд Юхана Теорина. Остров Ларссона — метафора, лукавый намек на загадки запертых комнат золотого века детектива. Как читатель, я получаю удовольствие от конкретики и взаимоотношений, мне хочется с головой погрузиться в историю.

Во второй книге читатель думает и сомневается. По профессии и призванию Ларссон был журналистом. Меня оттолкнули детальные описания насилия и жестокости, и под конец я уже просто листала страницы. Мне хотелось знать, чем закончится история, но это было интеллектуальное любопытство, а не эмоциональная увлеченность. Книги, которые мне нравятся, я читаю медленно, наслаждаясь каждым словом.

Почему трилогия «Миллениум» оказалась такой успешной? И почему я не с большинством? Отчасти все дело в трагической смерти автора и его роли в шведском обществе. Его считали героем, это печальная история. Но в основном книги обязаны своим успехом поразительной, ошеломляющей оригинальности главного героя. Я имею в виду не журналиста Микаэля Блумквиста, занимающегося расследованиями, а Лисбет Саландер, которая быстро завоевывает наше внимание и становится центром всех событий. Это великолепный математик, компьютерный гений, почти аутист в эмоциональном плане. Неслучайно в английском переводе книг она фигурирует во всех названиях. Ларссон создал уникальную героиню: бисексуальная женщина-панк, пережившая насилие, жестокая и абсолютно независимая. Я ни на секунду не верила в ее реальность, но именно благодаря ей дочитала первые два романа и сейчас пытаюсь прочесть третий».

Американский писатель Дэн Фесперман пишет книги, полностью отличные от романов Ларссона, но этот автор ему интересен: «С творчеством Ларссона я познакомился через своего американского редактора Сонни Мету, который дал мне корректуру «Девушки с татуировкой дракона», когда в «Кнопф» все еще выбирали обложку для издания. Думаю, он заметил, что в Британии книга стала сенсацией, и подумал, что роман мне понравится. Тем же вечером я открыл ее в поезде, возвращаясь из Нью-Йорка (надо заметить, отличное место для чтения подобных романов — за окном проносятся ночные пейзажи, города и болота, вагон покачивается, постукивают колеса, уютный свет лампы под потолком). Когда через несколько часов мы прибыли в Балтимор, я знал, что прочту все три романа. Нетрудно понять, почему Ларссон нравится. Дело не в стиле, не в ритме его языка — такие тонкости редко заметны, когда вы читаете перевод. В большей степени это связано с тем странным настроением, которое он создает, одновременно доброжелательным и отталкивающим, уютным и тревожным. Открыть его книгу — это как пригласить на ужин интересного, но немного беспокойного гостя. Компания и разговоры увлекательные, даже завораживающие. Но во всем этом чувствуется угроза, которая, разумеется, не отпускает вас от стола. С каждым словом вы понимаете, что этот человек где-то был, что-то видел и может поделиться с вами тайнами, пусть даже мрачными и неприятными. В разгар беседы, когда на улицах становится тихо и смолкает даже шумная соседская вечеринка, вы решаете продлить вечер и начинаете угощать гостя эспрессо, сигарами, портвейном — в общем, делать все, чтобы он остался. Эти книги — состояние ума».

Марсель Берлинс не только искусно определяет достоинства (или недостатки) детективной прозы в своих обзорах для «Таймс», но и раскрывает сложности британской правовой системы в «Гардиан». Как литературный критик, имеющий ограниченный объем колонки, иногда он делает обзоры по исключению, стараясь не слишком ругать дебютные романы писателей. Но если Берлинс одобряет детектив, на книгу обращают внимание. Стиг Ларссон давно снискал одобрение Берлинса, хотя и не без оговорок.

«Я размышлял о своей реакции на Стига Ларссона, — говорит он, — и как ни банально это звучит, если б он не умер, редактор непременно сказал бы ему: «Давай-ка приведем твой роман в приемлемую форму». Когда меня спрашивали о Ларссоне, я приводил этот аргумент; правда, он не всегда уместен: первая книга была отредактирована, хотя, на мой взгляд, все равно нуждается в сокращении, несмотря на многочисленные достоинства.

Интересно поразмышлять о людях, которые читают эти книги. Или о том, как Ларссон достиг такой популярности. Я многих об этом спрашивал, причем не только тех, кто любит детективы, но и просто поклонников популярной литературы, к которой вполне можно отнести и эту трилогию.

Сюжет лихо закручен, от книг не оторвешься, а Блумквист, конечно, вызывает симпатию; Лисбет полностью раскрывается во второй и третьей книгах. В «Девушке с татуировкой дракона» меня поразило то, что роман в общем и целом довольно английский. Попытка раскрыть тайну сорокалетней давности — нечто вроде визитной карточки классического английского детектива с главным героем — журналистом или сыщиком. Безработный сыщик в тяжелой жизненной ситуации — вполне английская фигура для детективного жанра. Поэтому, как мне казалось, англичане и отнеслись к книге с таким энтузиазмом (об американцах и европейцах я тогда не думал). Хеннинг Манкелль и другие скандинавские писатели доказали, что Швеция по своей атмосфере и ощущениям действительно похожа на Британию (да и на Шотландию). Когда я читал первые романы Хеннинга Манкелля (а позже и Стига Ларссона), меня поразило сходство с Норфолком: те же свинцовые небеса, те же взаимоотношения между людьми. Скандинавский детектив одновременно похож и не похож на английский. Это, кстати, объясняет, почему горячие средиземноморские писатели — к примеру, Андреа Камиллери — менее популярны; темперамент англичан не годится для таких книг, в отличие от романов из Скандинавских стран. Я все время рассказываю людям, насколько хороши итальянцы, но отклик на это не слишком живой, и издатели вроде «Биттер Лемон», которые помимо прочего специализируются на переводных итальянских детективах, прилагают большие усилия, чтобы продать их в Великобритании».