грязь и кишат насекомые. Лианы стелются по сиденьям и цепляются за багажные отсеки наверху. Майк Брасс утверждал, что тела всех погибших сбросили в море, но я все равно в страхе скольжу взглядом по салону, словно ожидаю увидеть пристегнутые к сиденьям трупы.

Иду по проходу и обыскиваю карманы на спинках сидений – насекомые хрустят под пальцами. Сажусь на корточки и смотрю под креслами, потом поднимаюсь на цыпочки и вглядываюсь в темноту багажных полок сверху – везде пусто, из самолета вынесли все до последнего винтика.

Взмокнув от пота, вылезаю из самолета, прибивая на ходу севшего на плечо комара. Осторожно ступая по сухим веткам, пробираюсь к трюму. Ручка двери так опутана лианами, что мне требуется несколько минут, чтобы оторвать их и открыть багажное отделение.

Моему взору предстает испорченный непогодой багаж, кучка грязных пледов и пустых пластиковых бутылок из-под воды. Далеко, с краю, лежит чемодан Лори с облепленными грязью колесами. Чтобы достать его, я ползу вперед на карачках. Вытащив из трюма, ставлю чемодан на землю и какое-то время перевожу дыхание.

Медлить нельзя: я могу психануть, и пиши пропало.

Вытерев пот с лица, приседаю рядом с чемоданом и быстренько расстегиваю молнию.

В нос ударяет застоялая кислая вонь от кучи сваленной как попало ношеной одежды. Аккуратистка Лори всегда тщательно все укладывала – ее ли это вещи?

Вытягиваю за потрепанную бретельку кружевной топ, испачканный сажей и грязью. Из складки вываливается дохлый паук и падает мне на колени. Поверить не могу, во что превратились ее вещи. За две недели до нашей поездки этот самый чемодан стоял у кровати в моей квартире, и она потихоньку докупала и любовно укладывала в него необходимые для поездки предметы: бикини, крем для загара, сандалии в греческом стиле, пару бежевых шорт. А теперь из кармана этих самых шорт выползает лоснящееся и колючее тело отвратительной двухвостки. Бррр! Я отбрасываю шорты на землю, хочу бежать отсюда прочь. Но все же заставляю себя продолжать.

Достаю косметичку с шампунями и кремами, открываю молнию: в нос летят микроскопические споры плесени. Так, что тут: пустые тюбики от увлажняющего крема, шампуня и дорогого геля для кожи вокруг глаз – все выжато досуха и снаружи замазано грязью.

Просовываю руки во все карманы на молниях, извлекаю на свет паспорт Лори, потрепанный томик женского романа, сумочку и мобильный телефон. Чуть не отбросила смартфон в сторону, как вдруг что-то привлекает мое внимание: телефон не ее, а мой.

Я забыла его в баре, где два года назад познакомилась с Майком Брассом. Выходит, пилот его подобрал? А потом телефон попал к Лори. Мысли кружатся вихрем в голове, я пытаюсь придумать какое-то связное объяснение.

Телефон не включается – батарея села.

И тут меня осеняет: достаю из рюкзака аккумулятор для зарядки и присоединяю к мобильнику – значок батареи мигает, значит, мой старый смартфон работает!

Оставив его заряжаться, иду на осмотр заброшенного лагеря. Заросшие ползучими лианами камни выложены кругом, в середине – остатки почерневшего костровища. Снимаю на мобильный то, что, на мой взгляд, можно представить властям в качестве улик.

Безуспешно пытаюсь представить, как Лори сидела здесь, ожидая спасения.

Что-то светлое переливается за камнем: я тянусь к находке и вытягиваю кусок расшитой бисером ткани. Узнаю в скомканной и жесткой от грязи тряпке кремовое платье Лори. Часть юбки обожжена по подолу дочерна. Я помню, как это платье доставили в мою квартиру в Лондоне. Бледная Лори продефилировала в нем босиком в гостиную и спросила: «Ну как? Годится для коктейля на закатном пляже?»

Я оторвалась от статьи, которую писала в ноутбуке, и заметила: «Годится, если ноги побрить».

«Вот они, плюсы холостой жизни, – усмехнулась Лори. – Ну да ладно, я уже записалась на восковую депиляцию. Тебя тоже записала. Глядишь и усики тебе выщипают».

Я показала ей средний палец.

Лори закружилась, приподнимая неровный край юбки вокруг коленей.

«Красиво, – честно призналась я. – Для коктейлей на закате подходит идеально».

Пытаюсь расправить слипшуюся одеревеневшую от грязи ткань, дергаю за подол, и платье рвется на части. У меня перехватывает дыхание: в самой середине – бурое пятно.

Кровь!

Глава 49

Тогда | ЛОРИ

Тем вечером Лори села подальше от костра. Сонни спокойно дремал в люльке, словно чувствовал – ей сейчас не до него.

Она достала из рюкзака Феликса одну из его футболок и, прижав к лицу, прикрыв глаза, глубоко вдохнула: запах древесного дыма, земли и чего-то более насыщенного, мускусного.

– Хочешь воды? – спросил кто-то.

Она не ответила.

– Лори? Пить хочешь?

Она сидела, покачиваясь, не отрывая ткани от лица. Из головы не выходила мысль: «Будь у Феликса нож, он смог бы защитить себя: отбился бы им от акулы или срезал рыбу с бечевы. Остался жив…»

За спиной тихо разговаривали Дэниел и Майк – до Лори долетали обрывки фраз: «теперь нет ружья… нечем рыбачить… все фрукты оборвали… помощи ждать неоткуда…»

Мужчины оставили тело Феликса в море, как тела других пассажиров. Лори не бросила вслед жасмин, не шептала слова молитвы. Лишь стояла, зайдя на мелководье, издалека наблюдая за тем, как тело Феликса затягивает дальше в море…

Что это за звук? Лори прислушалась, пытаясь определить его источник. Сквозь раскатистое кваканье лягушек до нее доносился какой-то скрежет.

Пораженная догадкой, она обернулась и в свете костра увидела, как Дэниел скребет краем острой ракушки по коре дерева с именами погибших.

– Нет! – закричала она, вскакивая на ноги. – Остановись! – она бросилась через поляну к Дэниелу и попыталась оттолкнуть его от дерева.

– Какого черта… – возмутился он.

– Не надо! – воскликнула она. – Еще рано…

Дэниел чуть отодвинулся, и она увидела, что неизбежное случилось: список погибших замыкало свежевырезанное имя Феликса.

Лори не спала всю ночь. Жаркое и тихое настало утро. Она лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь. Сначала проснулся Майк – закашлялся, глубоко вздохнул – по хрусту суставов она поняла, что он встал и потянулся. Последовал звук открывающейся молнии, мужчина искал что-то в сумке. Вот захромал куда-то по лагерю Дэниел, бормоча и сыпя проклятиями. Кто-то поворошил палкой в костре, подул на золу, разгоняя вокруг ошметки пепла. В абсолютной тишине раздалось чавканье жадно поедающих мякоть манго ртов.

Никто из мужчин не проронил ни слова.

Наконец они ушли.

Лори так бы и лежала, не открывая глаз. Зачем ей что-то делать, если Феликса больше нет? Лучше спать и не видеть белого света.

И все-таки нужно вставать: ради Сонни. Скоро малыш проснется, его надо кормить, пеленать, убаюкивать –