— Ну что ж, — пожал плечами Ползучев, — так и отметим в обвинительном заключении, что вместо раскаяния в совершенном преступлении ты угрожал следователю.

— Какое раскаяние? В чем?! — возмущенно выкрикнул Игорь. — К твоему прокурорскому сведению, существует такое юридическое понятие, как презумпция невиновности. И в нашей Конституции, которая является Основным Законом, записано, что человек считается невиновным, пока его вина не будет доказана в законном порядке и установлена обвинительным приговором суда, а обвинения не могут основываться на доказательствах, полученных незаконным путем. Или для особо важных следователей законы не писаны? — с сарказмом осведомился он.

— Если ты и в суде будешь так выделываться, как сейчас, тебе ни один адвокат не поможет, — предупредил Ползучев.

— Я никаких преступлений не совершал, и потому адвокат мне не нужен. А от ментовско-прокурорского произвола я и сам могу себя защитить, — решительно заявил Игорь.

— Ну что ж, обвиняемому у нас обеспечивается право защищать себя лично, — согласился Ползучев. — Только учти, тем, кто не признал свою вину, суд дает по максимуму. Так что у тебя одна возможность облегчить свою участь — это чистосердечно раскаяться и активно содействовать следствию в изобличении других участников преступления. Меня в первую очередь интересует твой коллега Ладогин, как организатор заказного убийства. Дашь показания против него — это зачтется тебе как активная помощь следствию, а я постараюсь, чтобы ты отделался условным сроком. В общем, я делаю тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться.

— Условный, говоришь? Ну да, у нас ведь самый гуманный в мире суд — ни за что много не даст, — усмехнулся Игорь. — Все с тобой ясно, «важняк». Раскрыть это заказное убийство тебе не светит, вот ты и решил все повесить на первых попавшихся под руку, то бишь на меня с Купреяновым, так удачно задержанных доблестной охраной на месте преступления. Только вот с заказчиком как будешь выкручиваться? Ну что это за раскрытие заказного убийства без заказчика? Впрочем, я догадываюсь, кто у тебя пойдет по делу заказчиком — погибшая Римма Кузьменко. Эта девица заказывала нам слежку за Баранниковым, стало быть, она и заказчица убийства. Дедуктивный метод, так сказать, в действии, а ты у нас прям Эркюль Пуаро, Шерлок Холмс и Мегрэ в одном флаконе, — язвительно заметил он.

— Твоя ирония сейчас совершенно неуместна. Ты принимаешь мое предложение или нет? — нервно осведомился Ползучев.

— Какое? Оговорить Ладогина? Да пошел ты с такими предложениями сам знаешь куда, — сказал как отрезал Игорь.

— Я знаю, куда ты сейчас отправишься, — сквозь зубы процедил Ползучев и вызвал конвоира.

* * *

По возвращении в прокуратуру следователя Ползучева ждал неприятный сюрприз. Объявленный им в розыск Илья Ладогин объявился сам, но не с повинной, а с «наездом». Неожиданный визит главного подозреваемого, который буквально ворвался к нему в кабинет, застал «важняка» Ползучева врасплох. Теоретически он должен был немедленно арестовать Ладогина, но, столкнувшись с ним лицом к лицу, Юра сейчас не мог проявить свою власть. Наоборот, это Ладогин припер его к стенке. Пока Ползучев в СИЗО склонял Игоря Еремина к сотрудничеству со следствием, Ладогин в канцелярии городской прокуратуры официально зарегистрировал заявление о неправомерных действиях старшего следователя Ползучева, повлекших смерть незаконно задержанного Павла Купреянова.

Когда секретарь канцелярии показала ему это заявление, Юру прошиб холодный пот — если откроется, что он подделал протокол допроса Купреянова, за это можно и под статью угодить…

— Да я и сам в шоке, оттого что он себе вены вскрыл, — лихорадочно соображая, как ему выкрутиться из этой щекотливой ситуации, оправдывался он перед Ладогиным.

— А ты в курсе, что в Уголовном кодексе есть статья за доведение потерпевшего до самоубийства? — буравя взглядом вжавшегося в кресло «важняка», спросил Ладогин. — Если это было, конечно, самоубийство, а не убийство, что я обязательно выясню.

— Илья, привет! — окликнула его заглянувшая в кабинет Зоя Василевская. — Хорошо, что я тебя застала. Прокурор поручил мне провести проверку по твоему заявлению.

— Привет, Зоя! — отозвался тот. — Вот как раз беседую по душам с вашим важным следователем о том, как так получилось, что после его допроса Пашу Купреянова нашли в камере мертвым.

— Я к нему по тому же делу, — сказала Зоя. — Юра, — обратилась она к Ползучеву, — и я, и Илья Александрович, с которым ты, я вижу, уже успел познакомиться, хорошо знали Павла Купреянова. Я работала с ним по раскрытию многих резонансных дел, и поверь мне, Павел был мужественным человеком и не стал бы резать себе вены из-за того, что его посадили в ИВС. Что такого экстраординарного могло произойти у тебя на допросе, что он решил свести счеты с жизнью?

— Все, что касается расследования данного уголовного дела, ни вас, уважаемая Зоя Юрьевна, ни тем более Илью Александровича, с которого, кстати, я должен взять подписку о невыезде, поскольку он проходит по этому делу в качестве подозреваемого, я знакомить с материалами досудебного следствия не имею права. Тайна следствия, знаете ли. А следователь является процессуально независимым лицом, так что давить на меня не нужно, — приосанившись, ответил Ползучев.

— Юра, вот только не надо рассказывать про свою процессуальную независимость. Мы с тобой все же коллеги, — напомнила Зоя. — Но если ты решил стать в позу, я сейчас пойду к Щепкину и попрошу, чтобы он передал это уголовное дело мне. Прокурор, как ты знаешь, имеет право передавать уголовное дело от одного следователя другому с обязательным указанием оснований такой передачи. Необъяснимое самоубийство Купреянова после твоего допроса, думаю, достаточное основание отстранить тебя от дальнейшего расследования. Ну что, мне идти к прокурору? — спросила она.

От перспективы, что сфабрикованное им дело передадут на расследование дотошной Василевской, Ползучева бросило в жар.

— Зоя Юрьевна, я Илье Александровичу уже сказал, что недозволенных мер ведения следствия к Купреянову никто не применял. В ИВС его, как бывшего сотрудника милиции, поместили в отдельную «ментовскую» камеру. Ну кто же мог предвидеть, что он ночью незаметно от контролеров и сокамерников вскроет себе вены? В ИВС уже провели служебное расследование, и за допущенный суицид все виновные понесли наказание. От меня-то что вы хотите? Я ж не Господь Бог, воскресить вашего Купреянова не могу, — беспомощно развел руками он. В голове у него уже созрел план, как выйти сухим из воды, а заодно отомстить Ладогину за пережитое унижение, когда его, старшего следователя прокуратуры по особо важным делам, в его же собственном кабинете допрашивал какой-то отставной капитан милиции.

— От тебя мы хотим услышать правду и ничего, кроме правды, — сказал ему Илья.

— Юра, может, у тебя есть какие-то версии того, что случилось с Купреяновым? — спросила Зоя.

— Версии есть, но при гражданине Ладогине, который, повторяю, проходит по этому делу в качестве подозреваемого, я не могу их с вами обсуждать, Зоя Юрьевна, — ответил Ползучев.