– Но Изабель они убили.

– Их было больше, а мы – в наручниках и без оружия. Не думаю, что шолики так уж хороши в схватке с противником, готовым и способным ответить. Они столетиями не воюют между собой, уже не помнят, как это делается.

– Этого недостаточно, – возразил Роб. – У нас нет другого оружия, кроме ножей. Если только…

– Пистолет, – коротко сказал Осип, встал и отошел к своему ящику с оборудованием. Внутри, в обшарпанной коробке с облупившейся эмблемой российского флота на крышке, лежал странного вида пистолет с двумя короткими толстыми стволами, похожий на черный пластиковый «Дерринджер».

– 4,5-миллиметровый безгильзовый подводный пистолет спецназа на четыре выстрела, – пояснил Осип. – В каждом стволе по два заряда, пуск электрический. Перезарядка на этой планете невозможна.

– Откуда он у тебя? – резко спросила Алисия.

Роб залюбовался необычным устройством.

– Положено, – Осип пожал плечами.

– Почему ты раньше молчал? – потребовал ответа Дики.

– Я доложил по прибытии доктору Сену. Он велел не светить.

– И ты послушал? – не выдержал Грейвз.

– Сен – командующий миссией.

– Ты мог им воспользоваться! Когда шолены появились…

– Четыре выстрела. Шесть шоленов. И еще я не хотел первым проливать кровь.

– Это все меняет, – похоже, у Дики пистолет вызывал такой же восторг, как у Роба. – Теперь наши шансы равны!

– Дики, – вмешался Роб, – я не хочу препираться, но, по-моему, ты слишком радуешься.

Грейвз рассмеялся:

– А ты нет?

– Конечно, нет! Я…

– Тебе дали шанс поиграть в героя, Фриман! Больше никакого «подай-принеси», не надо подтирать за учеными, счищать плесень. И красотка каждую ночь спит в твоем спальном мешке, – Роб попытался возразить, но Дики не дал ему шанса: – Взгляни на свой комбинезон, – он ткнул Роба в грудь. – Эмблема МАК ООН настолько похожа на логотип «Звездного пути», что кажется плагиатом. Мы все здесь из-за старых историй о космических приключениях! Но в реальности все оказалось не так, правда? Работа тяжелая, правила тупые, а кормежка отвратная. Но сейчас… сейчас у нас настоящее космическое приключение, и тебе оно нравится так же, как и мне.

– Он не о приключениях говорит, Дики, а об убийстве, – вмешалась Алисия. – Ты гордишься тем, что убил Гишору.

– Верно! Он был самодовольным куском дерьма, и я ни капли не жалею о том, что он мертв. Мы сейчас на войне и не можем просить прощения за каждую выигранную битву.

– Это так, – сказал Осип, – но только дураки и сумасшедшие сражаются ради острых ощущений.

– Ощущения тут ни при чем. Я говорю о том, что мы можем одержать победу, вместо того чтобы сидеть и ждать, пока нас найдут.

– Ну хорошо, – сказал Роб, пытаясь вернуться к предмету разговора. – Давайте ударим снова. Но надо понять, есть ли у нас реальная цель и план. Что-то поконкретнее, чем «пойти пристрелить одного-двух шоленов». Иначе получается убийство ради убийства, а этого мы делать не будем.

– Как-то подорвать их способность сражаться? – предположил Осип.

– Точно! – обрадовался Дики. – Я тут кое-что почитал – сочинения Лоуренса Аравийского об искусстве партизанской войны. Его арабы совершали налеты на железные дороги турок и их телеграфные линии. Удар по инфраструктуре, как сказали бы сейчас.

– Но на «Хитоде» нападать нельзя, – возразила Алисия. – От нее зависит и наше выживание.

– А если мы будет просто бить гидрофоны, то многого не добьемся, – возразил Дики.

– У них есть ружья, – напомнил Осип. – Подводные микроторпедометы. И какие-то пистолеты.

– Ладно, – смирился Дики, – зайдем с другой стороны. Они тоже не могут взорвать «Хитоде». Так что станция – самое логичное место для нападения.

– Ты хочешь пробраться внутрь?

– Точно! Взять штурмом шлюз и влезть на станцию. Можем забрать или повредить их скафандры. Так мы нанесем им серьезный удар: они не смогут нас найти, не покидая «Хитоде».

Роб подумал, что идея ужасная, но ничего лучше ему в голову не приходило. Он спросил:

– А мы справимся? Нас всего трое.

– Я об этом думал, – признался Дики. – Как насчет ильматариан?

– Что насчет них?

– Может, они захотят помочь?

– Ричард, нельзя втягивать их в наши проблемы! – ужаснулась Алисия.

– Нет, только подумайте, инопланетяне-аборигены! Да в истории куча подобных примеров! Французы и британцы в Америке привлекали на службу индейские племена, Лоуренс и его арабы…

– Может, ты заткнешься со своим Лоуренсом? – не сдержался Роб. – Мы не в Сирии, и сейчас не 1915 год.

– А почему бы их не привлечь? – не унимался Грейвз. – В контакт вы уже вступили. Все правила нарушены. За чем дело стало?

– Мы не нарушали все правила, – возразила Алисия. – Мы решили не соблюдать инструкции в отношении контакта, но это не значит, что можно пускаться во все тяжкие.

– Однако шолены считают именно так, – отрезал Грейвз.

– Правда? – вмешался Роб. – Дики, они могли бы спустить на нас тысячу разных сортов дерьма, если бы действительно думали, что мы вышли из-под контроля. Вспомни, что случилось с приятелями Лоуренса через столетие или около того, когда они принялись объявлять джихад всем и каждому.

– Тут есть разница, – не слишком уверенно возразил Грейвз.

– Вот именно! У нас все по-другому, и поэтому играть в долбаного Лоуренса Аравийского в океане, полном пришельцев, – идиотизм. Мы не будем впутывать ильматариан, и точка.

– Да ну? – не успокоился Грейвз. – И как ты меня остановишь, Фриман? У меня все данные по языку, и я действительно кое-что смыслю в межпланетной коммуникации. Твое разрешение мне не требуется.

Роб молча кипел какое-то время, потом его осенило:

– Отлично, мистер лингвистический гений, давай послушаем тебя. Объясни, что ты собираешься делать, с помощью ильматарского числового кода. Можешь не стучать, просто называй числа.

– Дай-ка подумать, – пробормотал Грейвз, глядя в наладонник. – Один, три, девять, тридцать пять.

– «Ильматариан плыть место без движения» – так переводит мой компьютер. Я бы не понял, что имеется в виду, скажи ты это по-английски.

– Я полагаю, неподвижность включает понятие смерти.

– Все равно это нонсенс, – вмешалась Алисия. – В обоих смыслах. Ты бы пошел на битву за инопланетянином, который выдал тебе такую тарабарщину?

Грейвз помолчал.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Вы меня убедили. Черт! Пойдем одни.

* * *