И слышу, как Клео дрожащим голосом произносит:

– Вы должны рассказать Ливии. Вы должны рассказать ей про Марни. Ей надо это знать.

Я так и замираю. Буквально леденею от ужаса. Клео знает? Я быстро отступаю за большую серую бочку для воды, не хочу, чтобы они меня видели, у меня колотится сердце, в голове вертятся всевозможные вопросы. Как Клео об этом узнала, когда? Она же пришла в отличном настроении. А значит, она это выяснила совсем недавно. Вдруг ей рассказала сама Марни? Нет, сегодня она не могла бы, по крайней мере, во время праздника. А если ей рассказал Макс? Зачем бы ему? Это ведь очень жестоко. Может, Клео каким-то образом догадалась сама? Скажем, Марни с Робом проявили неосторожность в Гонконге, Клео что-то заметила, а потом решила поговорить об этом с Максом, рассказала ему о своих опасениях. А Макс не смог бы ей соврать. Или, скажем, она увидела в телефоне Роба изобличающую его эсэмэску. Или подслушала его разговор с Марни. Вдруг она позвонила ему сегодня вечером? Но если она оказалась в месте, где есть вайфай, она бы позвонила и мне.

– Я ей скажу. Как только узнаю наверняка. – В голосе Адама звучит такое отчаяние, такой надлом. Я начинаю просто ненавидеть себя. Надо было рассказать ему еще несколько недель назад, чтобы ему не пришлось узнать обо всем так, как сейчас.

– Как по-вашему, есть шанс, что мы ошибаемся?

– Да, – твердо отвечает он. И у меня прямо ноги подкашиваются от благодарности. Нет, они не знают, пока они только подозревают.

– А когда вы узнаете? – спрашивает она. – Когда попытаетесь точно выяснить?

– Как только все разойдутся.

– Вы мне сообщите? Даже среди ночи. Даже если… все плохо. – Она давится этим словом.

– Да, – говорит он, обнимая ее.

– Обещаете?

– Обещаю.

Она поднимает на него взгляд:

– Вы такой храбрый.

– Нет, это не так. – Он говорит негромко. – Какой угодно, только не храбрый. – Он поворачивается к ней, кладет ладони ей на руки, чуть ниже плеч, и слегка отодвигает ее назад, чтобы смотреть ей прямо в глаза. – Можно тебя попросить кое-что для меня сделать, Клео? Пожалуйста, ничего не говори своим родителям. Пока не говори. Я должен сначала сказать Ливии.

Она кивает:

– Хорошо.

Напряжение отпускает его.

– Спасибо тебе, – говорит он.

Я понимаю, что, едва подняв глаза, он сразу же заметит меня в тени бочки. Так что я выхожу из-за этой самой бочки и спешу вперед, словно только что вошла на террасу.

– Клео, мне так жаль, твоя мама говорит, ты не очень хорошо себя чувствуешь, – говорю я, обнимая ее за талию. – Она там, в машине, вместе с твоим папой. – Я резко умолкаю. Не стоило упоминать его в присутствии Клео, она ведь только что узнала, что у него роман с Марни? Я так и жду, что она разревется, но, к счастью, ничего такого не происходит. – Мне тебя проводить? – добавляю я.

– Нет-нет, все нормально, спасибо, – вяло бормочет она. – Спасибо вам за чудесный праздник.

Она уходит. Остаемся лишь мы с Адамом. От волнения я даже смотреть на него не могу.

– Бедная Клео, – говорит он. И я понимаю, что он тоже на меня не смотрит. – Это из-за Чарли, как по-твоему?

– Очень может быть, – отвечаю я, подыгрывая ему. – У них, кажется, не все ладно.

– Ну что, пора нам выставлять всех? – спрашивает Адам.

– Пора. Сейчас уже, наверное, полтретьего.

Следующие полчаса проходят в попытках опознать свои телефоны, в вихре прощаний и благодарностей.

В какой-то момент праздника я, сообразив, что многое останется несъеденным, пригласила Джинни с Майком, Иззи с Йеном и Кирин с Нельсоном прийти к нам завтра на ланч. Я знала, что Джесс с Робом прийти не смогут, – Джесс упоминала, что у них есть какие-то планы на это время.

Я слышу, как Иззи шутливым тоном замечает:

– Может, нам тут и переночевать?

– Зачем? – спрашивает Адам.

– Ну, мы же через несколько часов вернемся на ланч.

Он хмурится:

– Ты о чем?

– Ливия пригласила нас прийти помочь вам расправиться с недоеденным. И маму с папой тоже.

– И Нельсона с Кирин, – добавляю я.

– Ну да, – произносит он, медленно кивая.

– Оставайся, если хочешь, – говорю я, обращаясь к Иззи. – Постелю тебе у Марни.

– Нет! – Мы все удивленно глядим на Адама, внезапно издавшего этот возглас. – Прости, Иззи, я тебя, конечно, очень люблю, но ты сегодня тут не ночуешь. У меня голова раскалывается.

– Может, останетесь у нас? – предлагает Джинни, имея в виду Иззи с Йеном.

– Спасибо, мама, – благодарно отвечает Иззи.

– И машину свою можете тут оставить, поедете в нашей, – говорит Майк.

Йен с напускным ужасом спрашивает:

– Вы хотите сказать, что я мог сегодня выпить больше одного бокала шампанского? Что мне вовсе не обязательно было весь вечер надуваться соком?

– Я уверен, Иззи завтра тебе все возместит – будет вести машину до самого Саутгемптона, – со смехом замечает Майк.

– Но тогда я сама не смогу завтра пить! – возражает Иззи.

– Слушайте, почему бы вам всем не убраться, а? – говорит Адам, и я вижу, что он уже едва сдерживается. – Ну пожалуйста.

Еще минуты две – и в саду воцаряется тишина. Джош смотрит на часы.

– Два сорок три, – объявляет он. – Как вам хронометраж?

– Идеальный, – говорю я, устало приваливаясь к нему. – Спасибо, Джош, ты поработал потрясающе. В том числе и с музыкой. И с украшениями. Макс уже ушел?

– Да, он так и не смог подойти к тебе поближе, чтобы как следует попрощаться.

Я гляжу на Адама с Джошем:

– Значит, всё. Нас осталось трое.

– Четверо, – поправляет Джош. – Еще Эми.

– А где она? – спрашиваю я.

– В саду. Ничего, если она у нас переночует?

– Нет, не ничего, – вдруг бросает Адам. – Извини.

Джош недоуменно хмурится:

– Что-что?

– Извини, Джош, но ей нельзя у нас переночевать.

– Почему бы и нет?

– Как она сюда добиралась? На машине? Сама вела?

– Нет, у нее нет машины. На поезде.

– Тогда я ей вызову такси.

Джош непонимающе мотает головой:

– В такую даль – до Эксетера? Да почему?

– Погоди минутку, Адам, – вмешиваюсь я. – Эми ведь может переночевать, разве нет? Она уже у нас оставалась.

– Я знаю, – говорит Адам. – Но сегодня нельзя.