Диарио Монтаньес”, а также газетой “Случай”, если она еще существует, и изучит все, что касается исчезновения молодого Чакона. Кроме того, покопается в полицейских архивах, а если понадобится, наведается в Убиарко и опросит местных стариков, вдруг там есть свидетели. Но в первую очередь необходимо назначить новую встречу с матерью-настоятельницей францисканок сестрой Мерседес.

Она же сама поедет в Комильяс, чтобы снова побеседовать с сеньорой Онгайо. Возможно, та слышала об исчезновении молодого Чакона. Любопытно взглянуть на ее реакцию, когда ей зададут этот вопрос. К тому же Валентина хотела проследить маршрут, по которому ехал доктор Бьесго, когда покинул Комильяс. Согласно показаниям сеньоры Онгайо и ее слуг, он ушел примерно в пять вечера, то есть остаются целых четыре часа до момента его смерти в окрестностях Ла-Таблии. Почему он выбрал именно этот путь? Куда он собирался заехать? Если они установят место, где он остановился по дороге, то получат указание на отравителя. Нужно сверить время и расстояние, которое он проехал. А по возвращении в Сантандер она поговорит с Кларой Мухикой.

– Я согласен на все, – ответил Оливер. – Но имейте в виду, что я намерен сегодня вечером не только разбираться со строителями на вилле “Марина”, но и продолжать собственные поиски в интернете и в библиотеке. Что-нибудь да обнаружу.

– Надеюсь, не труп очередного старика, а то мы знаем уже, что бывает, когда вы беретесь за дело. – На этот раз Сабадель шутил дружелюбно.

Валентина с улыбкой покачала головой, и все трое, вслушиваясь в далекие раскаты грома, покинули волшебный городок Сантильяна-дель-Мар.

Тот четверг 11 июля выдался не очень плодотворным. Валентине не удалось побеседовать с сеньорой Онгайо, поскольку та, по словам прислуги, чувствовала себя очень плохо с того самого момента, как узнала о смерти доктора, и не вставала с постели. Как путь в Комильяс, так и обратная дорога в Сантандер оказались сущим мучением из-за разгулявшейся бури. Валентина выяснила, что из Комильяса Давид Бьесго мог вернуться в Сантандер разными путями: либо по побережью, что было наиболее вероятно, учитывая, что его тело нашли в Ла-Таблии, на подъезде к Суансесу, либо вариант попроще – пересечь Сантильяну-дель-Мар, добраться до района Виведа, а там выехать на шоссе. Однако доктору Бьесго, кажется, был больше по душе прибрежный пейзаж, летние вечера долгие, а от открывающейся закатной красоты дух захватывает. По дороге он мог заехать в Кобресес, в Оренью и в кучу других деревушек. Он даже мог заглянуть еще куда-то в самом Комильясе. Или отклониться с пути и заехать в Сантильяну-дель-Мар, на это ушло бы всего минут пять. И где-то он выпил смертоносное зелье. Но где?

Добравшись до Сантандера, Валентина позвонила Кларе Мухике, которая сдержанно повторила слово в слово все, что лейтенанту сообщил судья. Но Валентину успокоило хотя бы то, что у Клары имелось алиби на вечер, когда убили Давида Бьесго, – она работала в Институте судебной медицины вместе с коллегами, а утром того дня, когда был убит Педро Салас, была дома вместе с мужем, и он мог это подтвердить. Единственной действительно интересной новостью было то, что когда Мухика увидела труп доктора Бьесго и позвонила матери, та сквозь рыдания проговорила, что это исключительно ее вина и что она постарается все исправить. Может, сеньора Онгайо имела в виду, что доктор приехал навестить ее, а через несколько часов был убит? А может, и что-то другое. Они условились, что завтра Клара даст подробные показания, после чего в восемь вечера измученная Валентина отправила членам команды сообщение, назначив совещание на утро, затем сжевала бутерброд – она ничего не ела за весь день, не считая маленькой порции кесады на завтрак, – и заснула мертвым сном в своей сантандерской квартирке, а за окном фоновой музыкой шелестел дождь.

Сабадель тоже столкнулся с препятствием – в виде настоятельницы сестры Мерседес. Прождав напрасно у вертушки более часа, он ни с чем уехал в Сантандер, где обнаружил, что газета “Случай” закрылась в восемьдесят седьмом году и никто не знает, где могут храниться ее архивы, а редакция “Эль Диарио Монтаньес” откроется лишь завтра утром. Остаток вечера он провел, зарывшись в документы Центрального полицейского архива, поскольку сведения о столь давнем событии, как исчезновение молодого Чакона, не были оцифрованы. Нужные отчеты он нашел лишь в одиннадцатом часу. Сабадель аккуратно собрал материалы и отправился в свое холостяцкое жилище в сантандерском квартале Астильеро, чтобы ночью, вооружившись кофе, вылавливать голоса прошлого.

А Оливер, закончив спорить с прорабом и рабочими, обнаружил, что интернет в его уютной “хижине” накрылся из-за бури. В книгах, найденных на вилле, он не отыскал ничего интересного и лег спать в скверном настроении.

Зато остальные члены следственной команды, в том числе и Хакобо Ривейро, смогли обнаружить нечто такое, из-за чего утреннее совещание прошло в атмосфере возбуждения и одновременно растерянности.

Дневник (12)

Хана полна энергии, она буквально сияет. Обычно в ее душе всегда присутствует холодок тревожных воспоминаний, от которого любая радость быстро улетучивается, но этим вечером ей кажется, что призраки исчезли. Она провела чудесную зиму в прекрасном городке Сантильяна-дель-Мар, насквозь пропитанном историей, каждый закоулок там хранил средневековые тайны, а ведь расположен он в каких-то восьми километрах от Инохедо, в четырех от Убиарко и в десяти от Суансеса.

Зимой Хана почти не видела Луиса – он лишь дважды приезжал со скоротечными визитами, а сама она не наведывалась в Комильяс, до него же бесконечные двадцать километров в сторону Астурии. И ни одно любовное послание не преодолело в ту зиму этот путь.

Впервые в жизни Хана различает какой-то свет, надежду, мерцающую в конце долгой северной зимы. Уже несколько месяцев она не падает в обморок, с ней не случается привычных необъяснимых припадков, когда она словно проваливалась в бездну. Она чувствует, что наконец-то сама управляет своей судьбой. Хоть она и служила горничной в поместье Чаконов, работа была легкой, а прогулки – вполне благоразумные – с доном Игнасио случались все чаще. Хана наслаждалась его ухаживаниями, и ей все больше нравилось заставлять себя умолять, нравилось разжигать в нем страсть. В своих самых смелых мечтах, какие мы все порой позволяем себе перед сном, она уже представляла себя хозяйкой поместья в Сантильяне, раздающей распоряжения слугам, устраивающей приемы, праздники и благотворительные вечера. Она станет благородной дамой, но никогда не забудет о своем происхождении.

Безусловно, дом Чаконов в Сантильяне-дель-Мар мог поразить чье угодно воображение. Он стоял по соседству с другим величественным зданием, но был