Кирилл, нахмурившись, выпрямился и в свою очередь задернул окно. Именно в эту секунду, словно по незримой команде, зажегся свет. А еще через мгновение из ванной донесся отчаянный вопль.

Кирилл опрометью бросился туда.

Даша стояла наполовину раздетая. Ее руки, лицо и все, к чему она прикасалась, было покрыто кровью. Она тряслась от ужаса, не в силах выговорить ни слова.

— Ты что, ранена? — переполошился Кирилл. — Нет?

Он быстро ощупал, осмотрел ее.

— Это не твоя кровь. Ты просто измазалась. Ничего страшного. Успокойся, прошу тебя!

Но Даша его не слышала. Дрожа, уткнулась в него, обняла тонкими, вымазанными кровью руками, горько, отчаянно зарыдала.

И чем больше пытался он ее успокоить, тем крепче прижималась она к нему.

Спать улеглись в четвертом часу. Даша в конце концов перестала дрожать, просила прощения за несдержанность, даже улыбалась сквозь слезы. Потом долго отмокала в горячей ванной, после чего он завернул ее в полотенце и отнес в постель.

Но из сна все равно мало что получилось. Даша спала беспокойно, металась, вздрагивала, несколько раз просыпалась с криками.

Кирилл за эту безумную ночь тоже вконец издергался, в результате встал очень рано, с головной болью. Тихо оделся, пошел на кухню, пил там кофе, курил, думал.

С одной стороны, Даша еще очень молода, но уже немало пережила, многое понимает, со временем могла бы стать настоящим помощником, партнером в нелегкой жизни, которую он для себя задумал. С другой — при этакой ее нервной организации ей самой постоянно требуется помощь, участие. Глаза то и дело на мокром месте, реакции какие-то неадекватные.

Может ли он себе позволить при тех высоких задачах, которые перед ним стоят, иметь рядом девушку, с которой придется без конца нянчиться?

Если уже сейчас, пока, собственно, ничего особенного не произошло, она уже все время на грани срыва, то что же будет потом, когда он добьется признания, когда эмоциональные нагрузки действительно станут по-настоящему серьезными?!. Он-то давно себя к этому готовит, а вот справится ли она?..

Ведь известно, что бремя славы — крайне тяжелая, для многих непосильная вещь. И подруга такого человека обязана быть под стать ему, способная многое взять на себя.

Дом должен стать для него особым местом, убежищем, где он может полностью расслабиться, где ему обеспечена полная поддержка. Ясно, что от Светки он тоже этого не получал, но со Светкой совсем другая история. Она была куда более взрослой, ни в каком специальном внимании не нуждалась. А тут…

Не поторопился ли он с Дашей, не повесил ли себе на шею обузу, от которой потом будет все сложнее избавиться?!.

Эта ее ночная истерика внушает изрядные опасения. Ей необходимо научиться держать себя в руках, стараться облегчать ему жизнь, а не затруднять ее. Ну, подумаешь, вымазалась в чьей-то крови, это что же, причина так распускаться?..

Надо, кстати, пойти выяснить, что это за кровавая лужа, в которую вляпалась ночью Даша. Тем более, все равно надо выйти купить сигарет, только что докурил последнюю.

Кирилл скомкал пачку, бросил в ведро и вернулся в комнату. Даша лежала на животе, повернувшись к стенке, слегка постанывала во сне.

Он постоял рядом с ней, озабоченно покачал головой. Хлопот с этой барышней будет еще немало.

Проблемная девушка, что и говорить!

Он вздохнул, бесшумно пошел дальше, в прихожую. Надел туфли, снял с вешалки куртку и выскользнул из квартиры.

Спуститься надо было на шестой этаж, именно там им удалось выбраться на лестничную площадку. Кирилл направился к лифту, но в последний момент передумал, пошел по лестнице. Со вчерашнего вечера лифту он больше не доверял. Во всяком случае, вниз можно и пробежаться, проблем нет.

Пока прыгал со ступеньки на ступеньку, окончательно успокоился, пришел даже в хорошее настроение.

Ну, подумаешь, кровянка на площадке, делов-то…

Кто-то подрался, морду кому-то разбили… А может, даже и без драки, просто у кого-то кровь пошла из носа. Даже у него так бывало, без всякой видимой причины. Причем льется так сильно, что не сразу и остановишь. Надо лечь, голову запрокинуть, лед приложить.

А если ты в этот самый момент, когда нос кровит, только из лифта вышел? Да еще в темноте. Пока до квартиры доберешься, всю площадку зальешь!

Он спустился на шестой этаж, пошел по площадке к лифту, внимательно глядя под ноги. Никаких кровавых следов нигде не было. Чистота, порядок.

Впрочем, разгадка этой чистоты тут же и обнаружилась. Около самого лифта мыла пол толстозадая баба в закатанных трениках и драном свитере.

Завидев Кирилла, прекратила елозить мокрой тряпкой, выпрямилась, чтобы пропустить его в лифт, подумала, что он ехать хочет.

— Доброе утро! — вежливо поздоровался Кирилл.

— Здрасьте! — отозвалась баба, тяжело дыша и вытирая пот со лба.

— А что это за кровь здесь была, вы не в курсе?

— Да какая кровь! — усмехнулась баба. — Краску тут разлили красную. В двадцать третьей квартире ремонт идет, вот они и свинячат. Маляр ихний вчера надрался, полведра разлил по всей площадке. Я вон все утро мою.

— Понятно. Разрешите.

Кирилл вошел в лифт, нажал кнопку, поехал вниз. Ну и свалял же он дурака, в самом деле.

Краску от крови отличить не смог, мудак!

Ясное дело, обыкновенная акриловая красная краска! А он распереживался, напридумывал себе черт знает что! Это все из-за Даши. Такую панику подняла, что он и сам растерялся. Правильно, с кем поведешься, от того и наберешься…

И вообще, не слишком ли часто он идет у нее на поводу?

К примеру, с панихидой этой, никому не нужной! Нет, пока не поздно, пока она окончательно не села ему на шею, надо принять меры, все расставить по местам. Больше он ни в чем ей потакать не собирается. Иначе очень скоро получит вторую Светку. Они хоть и разные, но порода-то одна, никуда не денешься!

Кирилл выскочил из лифта, раздраженно хлопнул дверью и выбежал на улицу.

Темное утро окатило его морозной сыростью. Рассвело еще не окончательно, немногочисленные фигуры прохожих казались безликими, черты их еле угадывались в сером мареве. На мокром асфальте постукивали каблучки, шаркали туфли, похрустывали сапоги. То здесь, то там хлопали дверцы машин, заводились моторы. Спальный район отправлялся на работу.

До круглосуточного магазина со странным бильярдным названием «Карамболь» пройти надо было два квартала. Ни за что бы не поперся туда с утра пораньше — он вообще не любил рано выползать из дома, — но чертовски хотелось курить.