— Хорошо, — кивнула Даша, пристально глядя на него.

Она вдруг ясно поняла, что отличает ее Кирилла от всех этих людей. Он единственный среди них был настоящий.

Видимо, это и роднило его с покойной Роговой. Подобные таланты очень ранимы, не способны бороться с подлостью и интригами. Потому они так рано и уходят из жизни. Убивают себя или просто умирают от разрыва сердца, которое не выдерживает дикой нагрузки. Маяковский, Есенин, Высоцкий, Шукшин, Миронов и многие, многие другие… А теперь вот Рогова.

Кирилл лишился такой серьезной поддержки. Ведь неизвестно, как отнесется к нему новый режиссер. У него, наверное, будут свои любимчики, тут же вокруг появятся новые бездарные интриганы типа Фадеева и Погодина.

Нет, она обязана ему помочь!

Она ни за что не допустит, чтобы Кирилл опустил руки из-за этих интриг и в конечном счете погиб от столкновения с суровой действительностью.

Она все для него сделает, станет для него настоящей опорой в этой нелегкой жизни!

И они ушли.

Пока шатались по центру, пока обедали в полюбившихся Даше «Дровах», наступил вечер. Обратно в Бирюлево попали уже совсем поздно.

Автобус ехал почти пустой, впереди сидел только еще один пассажир. Их остановка была уже скоро, через одну. А после оставалось всего две до конечной. Дальше автобус не шел, дальше Москва кончалась, начинался лес.

— Торговый центр! — объявил водитель.

С переднего сиденья неторопливо слез человек, оказался — карлик. Даша, нахмурившись, следила за ним через окно. Видела, как он, с трудом передвигая короткими ножками, сползал со ступенек, как, нелепо раскачиваясь, пошел по улице и растворился во тьме (это уже когда автобус отъезжал от остановки!).

Пока шли к дому, Даша все крутила головой по сторонам. Ей казалось, что они вот-вот встретят эту странную девочку в розовой курточке, которая одиноко бродит по вечерам. Но девочки нигде не было, никого они больше по дороге не видели.

Вошли в плохо освещенный, заваленный газетным мусором подъезд. Мусор этот дворники убирали ежедневно, килограммами выносили разбросанные по всему подъезду бесплатные газеты, журнальчики, бюллетени, рекламные листки и прочую бумажную продукцию. Ставили по углам специальные картонные ящики, куда и следовало бросать бесполезную почту. Однако же то ли жильцы промахивались, то ли специально сорили, но к вечеру весь подъезд непременно был усыпан бесконечным количеством никому не нужных реклам и газет.

Даша, брезгливо поглядывая на замусоренный пол, прошла к лифту, кабина которого уже находилась здесь же, на первом этаже.

Кирилл галантно распахнул перед ней дверь, и они вошли внутрь.

Кирилл привычно, не глядя, нажал на кнопку тринадцатого этажа, лифт вздрогнул и поплыл вверх. Даша уже предвкушала горячую ванну и даже ярко представила себе, что конкретно Кирилл будет делать с ней в этой ванной и как им будет хорошо, как уйдут, растают в горячей воде печали и тревоги сегодняшнего дня, но тут вдруг лифт, только что миновавший, судя по электронному табло, девятый этаж, неожиданно остановился.

Кирилл нахмурился, а Даша открыла рот, чтобы что-то сказать или спросить, но не успела ни того, ни другого, потому что в это мгновение в кабине погас свет, и наступил полнейший мрак.

— Ой! — только и воскликнула Даша, лишившаяся от неожиданности дара речи.

Похоже было, что электричество вырубилось сразу во всем доме, поскольку со стороны лестничных площадок, между которыми завис лифт, тоже никакой свет к ним в кабину не проникал.

— Что это? — спросила Даша, больше всего боявшаяся двух вещей — темноты и замкнутого пространства.

— Не знаю, — прозвучал настороженный ответ. — Какие-то перебои с электричеством. У нас в районе иногда такое бывает.

Раздался шорох, потом звук чиркающей зажигалки, и кабина слегка осветилась.

Кирилл поднес огонек к стенке, на которой красовалась панель с аварийной кнопкой и номером телефона ремонтников, обслуживающих лифт.

— Сейчас все выясним! — бодро объявил он и нажал кнопку.

Они подождали, но никакой реакции однако же не последовало. Кирилл нажал снова, потом еще и еще раз. Все с тем же результатом.

— Может, связь не работает, — неуверенно сказал он. — А может, их и нету там. Отошел дежурный. Или пересменка какая-нибудь. Погоди, сейчас мы им позвоним.

— Ага, — отозвалась Даша, с необыкновенным напряжением следившая за его действиями.

— На, подержи.

Он передал ей зажигалку, а сам полез за мобильником.

— Посвети-ка, я не могу номер разобрать.

— Ага.

Даша поднесла огонек поближе.

— Ну вот, все в порядке, — обрадовался Кирилл, набрав номер. — Даже не занято. Алло, диспетчерская? Это из третьего подъезда. Мы в лифте застряли, свет не горит. Что значит, вы в курсе…

Зажигалка начала сильно жечь пальцы. Даша еле терпела, с каждой секундой становилось все больнее.

— А, черт! — вдруг чертыхнулся Кирилл и со злостью захлопнул телефон.

— Что? — испугалась Даша и загасила зажигалку.

— Мобильник отрубился, — пояснил из темноты Кирилл. — Деньги кончились. Я, главное, хотел пополнить и совершенно забыл. Все из головы повылетало из-за всей этой панихиды…

— И чего мы будем делать? — спросила Даша, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно спокойней.

— Ждать, что еще остается! — сказал он.

— Сколько ждать? — уточнила Даша.

Она уже ясно ощущала, как темнота теснит ее, лезет в глаза, уши, забирается под одежду. Дышать сразу стало тяжело, пальто стесняло движения, давило на плечи.

— Откуда я знаю? — отозвался Кирилл.

По голосу Даша слышала, что он улыбается, и это ужасно раздражало ее. Как он может смеяться в такой момент?

— Я боюсь, — с дрожью в голосе объявила она. — Я долго не могу! У меня вообще клаустрофобия! У меня приступ может начаться!

Пальцы уже не болели, и она снова крутанула колесико зажигалки. Опять загорелся огонек. Кирилл стоял совсем рядом, смотрел прямо на нее.

— Извини, — мягко сказал он. — Я не знал. Ладно, попробуем сами выбраться. Здесь не так уж высоко. Главное, двери открыть. Посвети-ка.

Она послушно подняла зажигалку повыше, и Кирилл, втиснув крепкие пальцы между закрытыми дверями, начал медленно разжимать их.

Даша, тяжело дыша, как собака во время жары, неотрывно следила за ним. Ватная темнота лезла в горло, сушила, забивала его. Она физически чувствовала, как какие-то мохнатые лапы тянутся к ней из этой мягкой тьмы.