– Искал, – стиснул зубы Тис. – По моей глупости. У меня была… вещица, которая его привлекала. Ножик. Очень старый ножик. Знаешь, такой… небольшой, черный, с камнем. Ну, между гардой и лезвием. Я его толком даже и не рассмотрел. Его нельзя было разворачивать. Каждый раз, когда он оказывался вне зачарованного свертка, кто-то погибал. Сначала мои родители. Потом – Дилис. А в конце тот кузнец, что приютил меня. Что с тобой?

– Не знаю, – прошептал побледневший Джор. – Озноб какой-то. Ты знаешь, мне показалось, что я увидел его. Не знаю почему, я же не читал твои мысли, даже не пытался. Но я увидел его как наяву. Он такой… совсем простой ведь? Чуть кривоватый, но не как садовый, а как нож, которым снимаю шкуру с убитого зверя. Так? Сам клинок в ширину ладони, не черный, но темный. Рукоять – из кости. А вот камень – точно черный. И круглый. Плоский и круглый. И такое ощущение, что он насквозь. Ну, не два камня с двух сторон ножа, а один. В круглом проеме. Так ведь?

– Что ты такое говоришь? – в свою очередь побледнел Тис. – Да ты, похоже, разглядел его лучше меня. Где ты его мог видеть? Когда мои родители убежали из страшного места, меня еще не было. Именно тогда они унесли этот нож. Но так ведь тогда и тебя еще не было!

– Я его видел только в страшных снах, – признался Джор. – По моему, им кого-то убивали. Я даже готов был предположить, что им убивали моих родителей, но мы ведь с тобой ровесники? Если нож был еще до твоего рождения у твоих родителей, значит, этого не могло быть. Но им могли быть убиты мои дедушки или бабушки. Я их, правда, не знаю. Так же, как и своих родителей. Где он теперь?

– У врага, – ответил Тис. – Когда он попал к врагу, я сам едва уцелел. Но знаешь, мне одновременно стало и немного легче, хотя именно этот нож позволял моим врагам следить за мной или хотя бы пытаться следить за мной. Дело в том, что он был… как будто живой.

– Нож? – не понял Джор. – Я бы еще согласился, что в какой-нибудь старой деревяшке может быть жизнь, но в старой железке…

– И все же, я так чувствовал, – сказал Тис. – Мне казалось, что он был чем-то вроде дверной ручки. Особенно, когда я к нему прикасался. Даже через ткань. Брался за эту дверную ручку и тут же выпускал ее. Потому что чувствовал, что за дверью, к которой прикручена эта ручка, стоит кто-то страшный. Кстати, где девчонки?

– Да, – махнул рукой Джор. – Все никак не угомонятся. По-моему, всерьез готовятся к тому, что Уинер и Габ все-таки будут копать могилу. С чего бы это? Неделя еще вчера закончилась. Ты разве не заметил, Джай и Флич с утра над Гайром насмехаются. Никто не умер.

– Напрасно они так, – пробормотал Тис. – Что-то случится. Предсказания – слишком сложная штука. В них один миг может быть равен дням и неделям. Так что эта неделя может затянуться. И что же девчонки делают?

– Ну, ты забыл, что ли? – хмыкнул Джор. – Забыл о моей недавней славе? Ну, на уроке Скриба!

* * *

Славу Джора Тис забыть не смог. Пять дней уже прошло, как старик Скриб потребовал в своем читальном зале, чтобы ученики первого потока показали свои предметы силы, а когда они выложили на столы палочки работы Джора, застыл словно памятник самому себе. Затем, шаркая, подошел к Йоре, взял ее жезл, долго вертел его в руках, пока с явным удивлением не произнес:

– Неужели бук с серебряной ниткой?

– Да, – гордо произнесла Йора.

– А что еще? – прищурился старик. – Что еще внутри? Мне чудится магия маола. Что-то из Фоскада? Разве у нас было в крепости что-то из Фоскада? Ну, конечно, кроме этого жирного рыжего кота…

– Нитка из его шерсти, – удивленно пробормотала Йора. – Вы что, видите все насквозь?

– И у всех так? – окинул взглядом учеников Скриб.

– У нас посохи, – подал голос Флич. – С настоящими навершиями. У меня и у Джая. Кедровые! И мы даже уже накопили в них немного силы!

– Как раз хватит, чтобы добрести до трапезной, – пробормотал Скриб. – Мало ли, нога заболит или еще что. Кажется, вы решили стать бродячими монахами? Или нищими?

– Как пойдет, – процедил сквозь зубы Джай, пиная локтем Флича в бок.

– Нет, посохи – это очень хорошие предметы силы, – закивал под смешки учеников Скриб. – Но слишком заметные. Жезлы, да еще хитро замаскированные – куда удобнее. Значит, бук с серебряной ниткой и с кошачьим волосом… Интересно, интересно…

– Все палочки разные, – подала голос Дина. – Из разных пород дерева и с разной начинкой. Мастер подбирал материал для каждого отдельно. Для… гармонии.

– Для гармонии? – вытаращил глаза Скриб. – Мастер?

Тис посмотрел на Джора. Тот сидел алый, словно лепесток шиповника.

– Дай-ка свой жезл, – шагнул к Дине Скриб. – Так-так… Клен! Надо же… Внутри тот же волос и бронза. А ну-ка, позволь коснуться твоей руки.

– Да пожалуйста, – хмыкнула Дина, протягивая руку.

– С ума сойти, – оторопел Скриб, закрыв глаза и прислушиваясь к чему-то. – Ни одной лишней ноты. Ни одного изъяна. Одно непонятно, отчего гула нет? Почему я не слышу силу? Чувствую, что есть уже она в жезле, но не слышу ее!

– Начертательное колдовство, – подал голос Тис. – Узор сохранения силы и непреложного таинства, сплетенный и замкнутый вокруг деревянной основы. Его не видно, он под кожицей.

– А клей? – спросил Скриб. – Его тоже не видно.

– Его нет, – хрипло произнес Джор, не поднимая глаз. – Кожица была выращена после нанесения узора. И внутри жезлов клея нет тоже.

Скриб не меньше минуты смотрел то на Джора, то на Тиса, потом выпустил руку уже забеспокоившейся Дины, отдал ей жезл, отошел к своему столу и в полной тишине сел за него. Затем извлек из кармана два жезла – один черный и потрескавшийся от времени с подвязанными к нему деревянными шариками. Другой – с вклеенным листом пергамента, обломанный с одного края и на вид еще более древний.

– Вот, – потряс черным жезлом Скриб. – Выточен из мангрового дерева. Пропитан солью. Раскаленной спицей мастер выжег отверстие в заготовке. Затем выварил ее в масле, стянув перед этим кожей. Вставил внутрь уже серебряную спицу, которая не требует натяжки, и залил отверстие расплавленным янтарем. После этого нанес защитный узор охрой и покрыл все это черным лаком. До сего дня я считал этот жезл лучшим из тех, что мне попадались в руки. Лучшим из действующих. Он ведь еще и был сделан в виде игрушки.

Скриб потряс жезлом и читальный зал наполнился мелодичным стуком деревянных шаров.

– Очень много лет назад, когда на свете еще не было даже ваших прадедушек и прабабушек, маленький Скриб лежал в кроватке и забавлялся этой игрушкой, – вздохнул старик.

Тис не сдержал улыбки и тут же поймал улыбки на лицах обернувшихся к нему и Джору девчонок.

– А вот это жезл… – старик взял в руки сломанную палочку, – когда-то был еще лучше. Во много раз. Мастер не просто делал его. Он выращивал магический атрибут. Рассекал прямую яблоневую ветвь, рассекал прямо на дереве. Вставлял в нее косицу, сплетенную из серебра и мягкой бронзы. Не туго сплетенную. И тщательно зажимал рану на дереве. Лечил яблоню. И не трогал потом ее долгие годы. А ведь хорошая яблоня плодоносит до тридцати лет. Но и потом, срезая ветвь, не губил дерево. Заливал срез варом. Но главное заключалось в том, что он вырезал из полученной ветви жезл, подобных которому не мог сделать больше никто. Волокна древесины сливались с начинкой, прорастали через нее, натягивали. Когда этот жезл был целым, он звенел и от силы, и от начинки. Он сломался не от времени. Однажды он спас жизнь подросшему Скрибу, который попал в жуткую переделку. Отдал всю силу в одну секунду и не выдержал. Сломался. Как будто был не жезлом, а настоящим воином. И я его храню с тех пор. Вещицу, на изготовление которой была потрачена четверть века. Для многих – целая жизнь. Но вот что я должен вам сказать, дорогие мои.