— Я счастлив! Джен, ты не можешь даже представить себе, насколько я счастлив! — вырвалось у Чувака. — Я вырвался из проклятого подвала, я, то есть мы вырвались из проклятого Катарсиса! Поверить не могу, что нам это удалось! Мы смылись из Катарсиса, да еще с такими деньгами! И оставили в дураках этого бородатого гангстера Усаму!

Джен посмотрела на него со снисходительной улыбкой, а затем перевела взгляд на заднее сиденье. Там по обе стороны открытого чемодана расположились Чамп и Микки. Чамп положил на край чемодана голову, а Микки запустила в него хвост и одну лапу.

— А ну брысь отсюда оба! — что было мочи заорала Джен.

Она перегнулась через сиденье и захлопнула крышку своего розового сейфа. А затем руками распихала Чампа и Микки по углам сиденья и велела им сидеть тихо.

После чего приветливо улыбнулась Чуваку. А тот продолжал рассуждать о том, как лучше всего распорядиться их деньгами:

— Миллион мы можем положить в банк и жить на проценты с капитала! А можем вложить его в какое-нибудь выгодное дело…

«Я оставлю этого идиота на ближайшей заправке. Смоюсь, пока он будет кормить сэндвичами свой зверинец. Я сама знаю, как мне следует распорядиться моими деньгами», — подумала Джен, но вслух произнесла нечто противоположное:

— Дорогой, ты просто делец с Уолл-стрит! Как я рада, что мы одна команда!

И вдруг все вокруг побелело до неимоверной белизны. Пассажиры «форда» на мгновение ослепли. Страшный вихрь подхватил розовую машину, закружил, как щепку, и бросил на землю. К счастью, она упала на все четыре колеса, амортизаторы погасили удар. Стало светло, как днем. Как только зрение частично восстановилось, Чувак выскочил наружу и повернулся лицом в сторону Катарсиса. Из того места, где ему полагалось быть по определению, к небу поднимался гигантский серо-белый гриб. Его клубящаяся шляпка размером с десяток футбольных полей уперлась в сияющие небеса, такие яркие, что звезд уже не было видно.

— Что за дела! — удивленно воскликнул Чувак. — Ни фига себе! Неужели в Катарсисе тоже взорвали атомный заряд?

Микки в ужасе забилась в промежуток между сиденьями и застыла там без движения. Зато Чамп, оскалив клыки, с полным самообладанием наблюдал за происходящим. Он уже видел такую картину в Парадайзе. В небесах опять клубились серые облака, подсвеченные неестественно белым сиянием. Чувак вернулся в машину.

— Дави на газ, Джен, — взволнованно крикнул он. — Чем раньше мы уберемся отсюда, тем лучше. Мы с Чампом уже проходили это в Парадайзе, то есть мы видели, как его взорвали. Скоро все вокруг накроет пылью и…

— Я жму! — ответила Джен.

Она вцепилась в руль так, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения… Вперед! Вперед! Вперед, навстречу счастью! Им повезло — они успели отъехать на расстояние, достаточное для того, чтобы получить от ядерного взрыва в Катарсисе только хорошие впечатления. Иначе говоря — вдоволь налюбоваться ярким, завораживающим зрелищем и при этом не поджариться и не попасть под радиоактивные осадки. Чувак сидел на переднем пассажирском сиденье, развернувшись вполоборота, чтобы одновременно видеть Джен, Чампа с Микки и клубящееся марево позади бешено мчавшейся машины. Почувствовав, что от неудобного положения шею сводит судорога, Чувак повернулся лицом к трассе.

— Вот это да! — сказал он Джен, растирая затылок руками. — Ужасно бы было оказаться в Катарсисе во время взрыва.

— Да уж! — охотно согласилась Джен. — Это пошло бы вразрез с моими жизненными планами.

«Если Катарсиса больше нет, то мне нечего бояться, — думала она, глядя на дорогу и машинально переключая скорость. — Все, кто мог бы преследовать меня, уже мертвы. Обстоятельства сложились удачно! Осталось скинуть балласт, и можно начинать обеспеченную жизнь!» Под балластом она подразумевала своих пассажиров.

Чувак слышал, как Микки и Чамп устроили возню на заднем сиденье, но не стал оборачиваться. Некоторое время он смотрел вперед, но это занятие вскоре ему наскучило, ведь, кроме камней и одиночных кактусов, рассматривать было нечего. Тогда он снова принялся строить планы.

— Надеюсь, ты не хочешь остаток жизни провести в Мексике? — с плохо скрытым беспокойством спросил он.

— Пока не думала, милый, — улыбнулась Джен. — А ты имеешь что-то против Мексики?

— В общем-то ничего не имею, — признался Чувак, — но мне хотелось бы осесть в каком-нибудь небольшом американском городе, тихом, уютном и добродушном…

— Ты уже пробовал в Катарсисе, — возразила Джен, — и что получилось? Добродушными бывают только люди, да и то не все, не всегда и не везде.

— Нет, ты ошибаешься, города тоже бывают дружелюбными, враждебными и так далее. Катарсис не в счет…

Чувак пустился в объяснения, пытаясь доказать, что Катарсис — это скорее исключение из правил, чем правило. А Джен думала о том, что Чувак похож на Гулливера в стране великанов или на одинокого ковбоя, который утром приезжает в обезображенный скверной коррупции город, а вечером покидает его очищенным, обновленным и блестящим, как новый десятицентовик. Одновременно она искала предлог для того, чтобы остановиться и бросить Чувака с его компанией прямо на дороге. Ей так хотелось остаться наедине со своим розовым чемоданом, что ждать до заправки у нее уже не было сил. Поэтому, увидев на дороге нескольких мужчин в широкополых сомбреро и перегородивший трассу белый обшарпанный мини-вэн BMW, Джен по-настоящему обрадовалась. Этот шанс следовало немедленно использовать.

— Кто это? — забеспокоился Чувак. — Что они себе позволяют? Разве никто не объяснял им, как правильно парковать автобус?

— Видимо, он сломался, милый, — проворковала Джен. — Я не хочу беседовать с незнакомыми мужчинами и поэтому прошу тебя узнать, в чем там дело. И возьми с собой Чампа, чтобы я была спокойна…

«Отделаться от одной обезьяны не составит труда, — решила Джен, никогда не имевшая дел с обезьянами. — В крайнем случае просто вышвырну ее из машины!»

Джен не догадывалась, что в результате этой процедуры она не только рискует остаться без скальпа, но и может потерять весь силикон, закачанный в свой бюст, вместе с бюстом. Микки была опытным, изобретательным и хладнокровным бойцом. Несколько лет назад Чокнутый Профессор решил завести для охраны своего дома леопарда. Леопард ему попался никчемный — задиристый, своенравный и ленивый. Прожив у профессора два дня, он возомнил себя вожаком стаи и на следующее утро решил, развлечения ради, погонять Микки по дому.

В результате у обезьяны появилась новая игрушка — отрубленный хвост леопарда, а самого леопарда профессору пришлось отдать в зоопарк, потому что он не годился для охраны — при любом громком звуке он прижимался брюхом к полу и начинал жалобно скулить. Хвост прослужил Микки ровно столько же, сколько его хозяин — профессору. На третий день хвост завонял, и его пришлось выбросить.

Джен остановила машину, не доезжая двадцати метров до микроавтобуса, но ее благоразумие оказалось напрасным. Стоило машине остановиться, как пятеро стоявших на дороге мужчин отработанным движением вытащили из-под мышек пять крупнокалиберных стволов и направили их на вновь прибывших.