– Возможно ли, – заговорил Тулук, – что калебаны создали вселенную? Не является ли вселенная их «садовым участком»? Я помню, как Фэнни Мэй сказала, что растворит нас своим присутствием.

Он оперся локтями на стол, убрав мандибулы. Лицевая щель была раскрыта ровно настолько, чтобы позволить уриву говорить.

– Почему этот проклятый компьютер так медлит? – не выдержав напряжения, воскликнул Макки.

– Пульсовые задачи – самые трудные, Макки. Сравнение требует специального программирования. Но вы не ответили на мой вопрос.

– У меня нет ответа! Надеюсь, что те тупицы, которых мы оставили в мячике, знают, что надо делать.

– Они будут делать то, что вы им приказали, – укоризненно ответил Тулук. – Вы странное сознающее существо, Макки. Мне говорили, что вы были женаты пятьдесят раз. Это некультурно, обсуждать такие вещи?

– Я не смог найти женщину, которая смогла бы ужиться с чрезвычайным агентом саботажа, – пробурчал Макки. – Нас очень трудно любить.

– Но калебан тебя любит.

– Она не знает, что мы понимаем под словом «любовь»! – Он энергично тряхнул головой. – Мне надо было остаться в мячике.

– Наши люди костьми лягут между калебаном и нападающими, – сказал Тулук. – Вы можете назвать это любовью?

– Это инстинкт самосохранения, – огрызнулся Макки.

– Уривы верят, что вся любовь – это воплощение инстинкта самосохранения, – сказал Тулук. – Наверное, это понимает и калебан.

– Ха!

– Это вероятность, Макки, но, наверное, ты никогда не задумывался о самосохранении, а значит, никогда по-настоящему не любил.

– Слушайте, перестаньте отвлекать меня всякой ерундой!

– Терпение, Макки, терпение.

– Он говорит мне о терпении!

Макки не мог спокойно стоять на месте; он мерил шагами лабораторию, и охранники увертывались от него. Он вернулся к Тулуку и склонился над ним.

– Чем питаются звезды?

– Звезды? Звезды не питаются.

– Она здесь что-то вдыхает и чем-то питается, – угрюмо и настойчиво сказал Макки, кивнув самому себе. – Водород.

– Что такое?

– Питается водородом, – повторил Макки. – Если мы сумеем достаточно широко открыть люк перескока… Где Билдун?

– Он встречается с представителями Конфедерации сознающих, чтобы обсудить чрезвычайную меру в отношении стедионских мастеров красоты. Есть также вероятность того, что тапризиоты бегут. Правительствам не нравится наш образ действий, Макки. Билдун сейчас пытается спасти вашу шкуру… впрочем, и свою тоже.

– Но в природе полно водорода, – сказал Макки.

– Какая связь между водородом и люком перескока?

– Впустить холод и погасить лихорадку, – загадочно произнес Макки.

– Я не понимаю, что за чушь вы несете, Макки! Вы принимаете гневин и нормализаторы?

– Да, я их горстями ем!

Компьютер издал чавкающий звук и выплюнул ряды символов, постепенно обретающих четкий, читаемый вид. Макки с жадностью прильнул к данным.

– Фиона, – сказал Тулук, заглянув через плечо Макки.

– Это звезда в созвездии Плеяды, – сказал Макки.

– Мы называем ее Дрнилл, – сказал Тулук. – Видите уривские символы в третьем ряду? Дрнилл.

– Есть сомнения в идентификации?

– Шутите!

– Нужен Билдун! – прошипел Макки. – Мы должны попробовать!

Он резко развернулся на каблуках и бросился прочь из лаборатории, уворачиваясь, чтобы не столкнуться с помощниками Тулука. Тот бросился за ним, обежав ряд охранников.

– Макки! – окликнул Тулук. – Куда вы?

– К Билдуну, а потом назад – к Фэнни Мэй!

◊ ◊ ◊

Ничто не может его остановить, подумал Чео.

Млисс может умереть через несколько минут, задохнувшись в резервуаре мастеров красоты, куда запер ее Чео. Другие существа, оставшиеся на планете-убежище, так или иначе последуют за ним. Он станет властелином S-глаза, он возьмет в свои руки бразды правления вселенной.

Чео находился в своей квартире. Рядом с ним была панель управления S-глазом. За окнами стояла ночь, но все на свете относительно, напомнил себе пан-спекки с замороженным эго. Скоро займется рассвет над тем местом, где покоится сфера калебана, сотрясаясь от ударов прибоя на планете Сердечность.

Это будет последний рассвет для калебана… рассвет, после которого наступит разрыв непрерывности. Этот рассвет ознаменует наступление вечной ночи для планет, деливших вселенную с обреченным калебаном.

Пройдет всего несколько минут, и эта планета прошлого, где он сейчас находится, достигнет нужного узла соединения с Сердечностью. И тогда паленки, ждущий сигнала, отправится в путь и сделает то, что ему приказано.

Чео потер шрам на лбу.

Не будет больше пан-спекки, показывающих на него пальцами и обзывающих его своими призрачными голосами. Никогда не возникнет угрозы для эго, которое он сохранил исключительно для себя.

Теперь его не остановит никто.

Млисс не очнется от смерти и тоже не сможет встать на его пути. Наверное, она уже задохнулась, погибла от недостатка кислорода, которого не было и не могло быть в баке.

Да, и еще этот глупец Макки. Чрезвычайный агент саботажа. Да, он ускользнул от смерти и доставил несколько неприятностей, но и он не сможет остановить апокалипсис.

Осталось ждать всего несколько минут.

Чео бросил взгляд на панель управления S-глазом. Стрелка двигалась так медленно, что невозможно было уловить какие-либо изменения, если непрерывно смотреть на нее. Но она, тем не менее, двигалась.

Он стремительно подошел к двери, поймав вопросительный взгляд паленки, и вышел на балкон. Луны не было, но небо усеяли незнакомые пан-спекки созвездия. Млисс выбрала странную планету, мир которой был наполнен осколками древней истории Земли с ее необычной эзотерикой и анахронизмами, сохранившимися в веках.

Да, кстати, о звездах. Калебан уверял, что здесь не существует других планет… но здесь были звезды. Если, конечно, это звезды. Может быть, это облака светящихся газов, размещенные калебаном по капризу Млисс.

Чео вдруг понял, что это будет очень одинокое место после того, как погибнет вся остальная вселенная. Некуда будет бежать из-под этого звездного неба, которое вечно будет напоминать ему о Млисс.

Но здесь будет безопасно. Никто не станет его преследовать, потому что в природе перестанут существовать преследователи.